Калмыцкие ханы. Западные монголы (ойраты)

Продвижение калмыков из Южной и Западной Сибири, где они первоначально обосновывались, в глубь Восточной Европы про­должалось вплоть до середины XVII в. Немногим более чем за полстолетие они прошли путь от верховьев Иртыша до бассейна Эмбы,Яика (Урала) и Волги. К началу 1660-х гг. калмыки оконча­тельно обосновались на Нижней Волге и прилегающих к ней на западе обширных степях. Главным образом это было связано с закреплением за ними кочевий на условиях несения военной службы в пользу России.

Официальной датой добровольного присоединения калмыков к России считается 20 августа 1609 г., когда были сформулированы условия их подданства в грамоте русского правительства на имявоеводы г. Тары И.В. Мосальского. Однако процесс их включения в состав Российского государства был далеко не единовременным актом. Сложение Калмыцкого ханства в Нижнем Поволжье сопро­вождалось тесными контактами с Российским государством. В 1655-1656 гг. практический глава калмыцких улусов Дайчин изъявил готовность принять русское подданство. В его послании говорилось, что подвластные ему тайши "учинят, чего искони веку от них николи не бывало - оне ево Мончак и внук его родной Манжик тайши, сами... великим государем шартовать станут" 72

В 1664 г. Калмыцкое ханство было официально признано Рос­сией, а верховный правитель волжских калмыков Мончак удостоен символов государственной власти - "серебряной с позолотой, украшенной яшмами булавой и белым с красной каймой царским знаменем". В ту пору булава, как известно, давалась и правителям других народов как знак власти; ее имели гетман войска Запорож­ского и атаман Донского войска. Калмыки заняли пустующие степные пространства юго-восточной части евразийской России, куда лишь изредка наведывались некоторые тюркские этнические группы (ногайцы, крымские татары и др.). Пришельцы нашли здесь во многом привычные природно-климатические условия, что в немалой степени обеспечило сохранение их прежних хозяйствен­ных занятий, основанных на кочевом скотоводстве. Обретение новой территории, закрепление на ней, продолжительное обживание и освоение приволжских степей положительно сказалось на формировании калмыцкого этноса.

Как полагают исследователи, в начале XVIII в. к границам России прикочевало около 280 тыс. калмыков из Джунгарии 73 . При этом они не порывали связей со своими бывшими соплеменника­ми, которые окончательно прервались лишь с разгромом Цинской империей Джунгарии в середине XVIII в. Однако есть и данные о том, что число переселившихся достигало полумиллиона чело­век 74

Социально-экономическое устройство калмыков к моменту их откочевки из Джунгарии принято называть "кочевым феодализ­мом", хотя толкование этого понятия остается до сих пор во многом дискуссионным 75 .

Прикочевавшие в Россию калмыки имели определенные свойст­венныеим общественные черты, обычаи и традиции кочевого уклада ойратов. Все население делилось на большие группы, вхо­дивших в разные удельные владения - улусы. Во главе улусов стояли наиболее знатные и влиятельные нойоны. Улусы, в свою очередь, подразделялись на аймаки, предводителями которых яв­лялись зайсанги. Аймаки состояли из хотонов, а хотоны - из кибиток отдельных семей кочевников.

Распределение калмыков по улусам уходит своими корнями в далекое прошлое и сопряжено с родоплеменным делением и улус­ной системой ранних монголов. При улусно-аймачной системе все калмыцкие улусы и аймаки имели свои этнонимические наименова­ния. Это порою вводило в заблуждение исследователей, полагав­ших, что улус - это племя, а аймак - это род. Таким образом, калмыцкое общество представлялосьим как бы все еще пребываю­щим в родовом состоянии 76 . Но сохранение этнонимов ойратского, и порою даже более древнего происхождения логичнее объяснить тем, что "для всех калмыцких улусов и аймаков характерен перенос старых этнических наименований на новые социальные и дру­гие группы, возникшие уже при феодальном строе" 77 . Вот почему понятие "родовое общество" к калмыцкому обществу в составе России никак неприемлемо 78 .

Улусно-аймачная система организации калмыков получила свое дальнейшее развитие во второй половине XVII в. с образова­нием Калмыцкого ханства. Территория ханства включала кочевья по обеим сторонам Волги от Астрахани до Царицына и Самары, включая степи Придонья, Урала. В рамках ханства, просущест­вовавшего до 1771 г., происходило формирование калмыцкого этноса. При этом существовало субэтническое деление на дербетов, торгутов, хошутов и донских калмыков (бузавов). Появление их связано с различными этапами этнической истории калмыцкого народа. Торгуты, хошуты и дербеты - это компоненты ойратско­го происхождения, из которых затем, собственно говоря, и сложи­лись калмыки - монголоязычный новый этнос в России. Донские калмыки (бузавы) являлись продуктом этнического смешения и ас­симиляции, причем в их формировании участвовали группы дер­бетов, торгутов и хошутов. В настоящее время дербеты, торгуты и донские калмыки представляют собой главные внутриэтнические подразделения калмыцкого народа. Немногочисленные хошуты все в большей степени ассимилируются этнически близкими им торгутами, хотя и сохраняют свое субэтническое самосознание.

Сложившаяся улусно-аймачная административная система в дальнейшем претерпела значительную эволюцию.

Калмыцкое ханство состояло из Торгоутовского, Дербетовского и Хошоутовского улусов, из состава которых затем выделялись новые торгутские и дербетские улусы. Хошоутовский улус по причине почти полного ухода хошутов в 1771 г. из России обратно в Джунгарию остался неразделенным и впоследствии в значитель­ной мере был заселен торгутами. Однако затем усиливается роль дербетов, поскольку большинство торгутовуже ушло в Китай.

Вслед за упразднением Калмыцкого ханства в 1771 г. его территория была включена в Астраханскую губернию в качестве отдельной административной единицы под названием Калмыцкая степь. Традиционное устройство калмыцкого общества с делением на улусы, аймаки и хотоны сохранялось. Управление калмыцким народом стало осуществляться через должностных лиц из русских чиновников. Постепенно собственное самоуправление было заме­нено системой попечительства, и тем самым завершилось включе­ние калмыков в систему российской государственности 79 .

Уход подавляющей части волжских калмыков обратно в Джун­гарию был вызван политикой российских властей по ограничению автономии Калмыцкого ханства. Значительную роль сыграли здесь и христианизация калмыков и расширение хозяйственной колонизации занимаемых ими земель.

Большинство калмыков, покинувших Россию, погибли в пути, а достигшие своей прародины были рассредоточены в границах искусственно созданного цинскими властями Китая административ­ного района- Синьцзяна. Предполагают, что откочевало из России более 30 тыс. калмыцких семей - кибиток 80 . По другим сведениям, с Убуши-ханом ушло гораздо большее количество калмыков 81 .

Оставшаяся в России незначительная часть калмыков (13-15 тыс. кибиток) лишилась возможности пользоваться территорией ликвидированного ханства. Основным местопребыванием калмы­ков после 1771 г. стала правая (нагорная) сторона реки Волги - Калмыцкая степь.Это название прочно утвердилось за об­разовавшимся территориально-административным районом рассе­ления калмыков после 1771 г. и сохраняется до настоящего време­ни как этногеографическое понятие.

Часть калмыков оказалась за пределами Калмыцкой степи: на Урале, на Дону, по течению реки Терек на Кавказе, в Оренбург­ском крае и на других территориях. В новом иноэтническом ок­ружении некоторые группы калмыков ассимилировались (как, на­пример, это произошло с чугуевскими калмыками), а другие со временем превратились в отдельные субэтнические образования, получившие свое название по территории нового расселения. К ним относятся донские (бузавы), уральские, оренбургские и тер­ские (кумские) калмыки-казаки.

Установившееся в Калмыкии к началу XIX в. деление на 9 улу­сов просуществовало с некоторыми изменениями до 1917 г. Ис­торически калмыцкие улусы на Волге формировались как феодаль­ные владения отдельных нойонских династий, причем некоторые из них были еще в Джунгарии, а другие возвысились в Калмыцком ханстве. Наиболее значительная часть улусов возникла постепенно в качестве улусов наиболее многочисленных торгутских нойонов, потомков хана Аюки. Так, основным феодальным доменом кал­мыцкого хана Дондук-Омбо и его брата Бокширги в 30-40-х гг. являлся Цохуровский улус. Наименование улуса произошло от этнонима "цоохор-торгут" (буквально - "пестрые торгуты"), ко­торый широко распространен в Синьцзяне и Тибете.

Цохуровский улус был затем разделен на Багацохуровский и Икицохуровский улусы; это было связано с тем, что хан Дондук-Омбо стал управлять Багацохуровским улусом (от калмыцкого "баг-цоохор-торгут", что означает "малые цоохор-торгуты"). Ики-цоохуровский улус (от "ик-цоохор-торгут" - "большие цоохор-торгуты") отошел к Бокширге, сыну Гунджепа - младшему сыну Аюки-хана. Существовал также Эркетеневский улус, население ко­торого называлось "эркетен-торгут", или "ончх-эркетен-торгут". Наименование этого улуса, возможно, имеет отношение к реаль­ному историческому лицу Онч-хану, который, по преданию, ведал Эркетеневским улусом на рубеже XVIII-XIX вв. Само слово "эркетен" обычно переводят как "отличившиеся", или заслужив­шие привилегию у тайшей, либо как "наделенный властью распоряжаться". Что касается Дербетовского улуса, населенного калмыками-дербетами, то после смерти в 1784 г. его владельца Цендан Дроджи произошли раздоры между его сыновьями за право владения улусом. Тогда русские приняли решение: для прекращения раздоров разделить улус на две части - Малодербетовский и Большедербетовский. Жителям было предоставлено право сво­бодно выбрать себе владельцем одного из двух сыновей Цендан Дорджи и стать подданным того или иного улуса, границей между которыми стала река Маныч. В началеXX в. из Малодербетовского выделился отдельный Манычский улус.

Разделение калмыцкого народа на улусы было декларировано "Высочайше утвержденными Правилами для управления Калмыц­кого народа" от 10 марта 1825 г. 82 Согласно этому указу, Кал­мыкия делилась на шесть улусов: Большой и Малый Дербетев, Торгоутовский, Хошоутовский, Багацохуровский и Эркетеневский. 24 ноября 1835 г. последовал другой указ, по которому калмыцкий народ был поделен вместо 6 на 7 улусов: из Торгоутовского улуса было образовано два новых улуса: Яндыковский и Хорахусовский 83 .

По "Высочайше утвержденному Положению об управлении Калмыцким народом" 23 апреля 1847 г. 84 калмыки делились на кочующих в Астраханской губернии и Кавказской области; они по-прежнему составляли 7 улусов, но их наименования по сравне­нию с положением 1835 г. были несколько видоизменены. Кал­мыкия была разделена на три казенных (Багацохуровский, Эр­кетеневский, Яндыко-Икицохуровский) и четыре владельческих улуса (Большедербетевский, Малодербетевский, Хошоутовский, Харахусо-Эрдениевский). Положение 1847 г. предусматривало, что пастбища и другие земли должны быть разделены по улусам, исключая мочаги и Калмыцкий базар, которые предоставлялись в распоряжение жителей всех улусов.

В 1861 г. общее количество калмыцких улусов составило де­вять, как это видно из "Списка населенных пунктов Астраханской губернии"; из них 6 были казенными и 3 владельческими, причем в списке вместо Яндыко-Икицохуровского улуса было названо два улуса: Яндыковский и Икицохуровский. Часть Малодербетевского и весь Большедербетевский улус в административном отношении уже входили в Ставропольскую губернию. В 1864 г. Багацохуровский улус Енотаевского уезда стал именоваться Багацохур-Муравьевский - в память министра государственных имуществ генера­ла М.Н. Муравьева. В 1878 г. Хошоутовский улус, расположенный на луговой стороне Енотаевского уезда и нагорной части Аст­раханского уезда, переименовали в Александровский.

Калмыцкое наместничество

Управление калмыками в составе России первоначально со­средоточивалось в Посольском приказе, упраздненном в 1720 г. в связи с преобразованием в Коллегию иностранных дел. Несколь­ко раньше, в 1715 г., царское правительство назначило в калмыц­кие кочевья особого полномочного представителя, который нахо­дился в подчинении астраханского губернатора. Связи с Калмыц­ким ханством осуществляли астраханский обер-комендант; последний до 1719 г. исполнял свои функции под надзором казан­ского губернатора, а затем - с ведома астраханского губернатора. Состоящий при калмыцких делах военачальник пребывал в ставке хана, затем в Саратове (1717-1727 гг.). Царицыне (1727-1742 гг.) и, наконец, в Енотаевской крепости (1742-1771 гг.).

ИСТОРИЯ КАЛМЫЦКИХ ХАНОВ

Калмыки, ныне при Волге сидящие, имеют одно происхождение с монголами, одну религию и один язык.

Когда зюнгарские (приалтайские) ойраты во время смут убивали друг друга, торгутский тайши Хо Орлек 1 , не желая расстроить своих подвластных, откочевал далее к народам чуждого происхождения (племенам тюркским), которых он и завоевал. Думая двинуться еще далее, в году Шорой Морин (т. е. 1618 г. по Р. X.) он послал добрых людей высмотреть берега Каспийского моря. Заподлинно узнав, что там земли никем не заняты, он взял своих подвластных торгутов, также хошутов и дербетов — всего 50.000 дымов или кибиток и, сопровождаемый шестью сыновьями своими, в году Шорой Лу (т. е. 1628 г. по Р. X.) оставил свой нутук (место кочевья) в Зюнгарии и двинулся на запад. Не доходя до реки Урала ("Зай" от татарского "Чжайак", у нас "Яик"), он покорил Ембулуковских (Цзимбулук) татар, кочевавших при р. Ембе; перешедши р. Урал, подчинил своей власти татарские поколения: нагай, хатай-хабчик (кипчак), чжитесен (едисан) и в году Темур Морин (1630) прибыл к берегам р. Волги 2 .

Тогда никто не мог препятствовать ему утвердиться там, потому что, кроме слабых татар, никого не было. Русских городов тоже было мало. Между тем эта дальняя страна (учжим тала?), изобильная травою, для ойратов была как нельзя удобнее для кочевания.

Таким образом, Хо Орлек от Урала до Волги, от Астрахани до Самары (Самур) расположил своих подвластных на постоянные кочевья. Хотя эта страна и принадлежала Цаган Хану (Белому Царю), но Хо Орлек, несмотря на дружественные сношения, овладел этой страною, которая ему нравилась , не доводя о том до сведения царя и не подчиняясь ему.

В году Темур Лу (1640 г. по Р. X.) дечин (монголы) и дербен (ойраты) прекратили старую вражду (продолжавшуюся с XIV ст.) и примирились. В присутствии Инзен Ринбоче, Акшобия Маньчжушири, Амогасидда Маньчжушири и Хутуктуин Гегена, (халхаский) Ердени Засакту хан, Тушету хан, (ойратский) Гуши Номын хан, Ердени Батур хун тайчжи и другие ханы и нойоны собрались на Сейм и утвердили Законы (Йеке Цачжи) 3 .

Торгутский Хо Орлек (с сыновьями своими Шукур Дайчином и Йелденом) ездил на этот Сейм, заключил дружественные и родственные союзы 4 , утвержденные законы привез в свой Нутук и ими стал руководствоваться при управлении своими подвластными. Вскоре по возвращении Хо Орлек сделал нападение на г. Астрахань, жители которого разбили его и преследовали. В этой битве Хо Орлек был убит. 5

II. Торгутский тайши Шукур Дайчин и сын его Пунцук

Когда торгуты пришли из Зюнгарии, сыновья Хо Орлека, Йелден и Лоузан, покорили татар. Хо Орлек 6 отдал этим двум сыновьям всех покоренных ими татар, исключая своих подвластных торгутов.

По смерти Хо Орлека старший сын его, Шукур Дайчин 7 , став первенствующим тайшием (ахалакчи тайши), хитростью подчинил своей власти ногайских татар, подвластных братьев своих Лоузана и Йелдена, которые во время смут мало-помалу лишились всех своих подвластных. Лоузан (вероятнее, Йелден) с немногими лучшими людьми удалился в Тибет. (Хошутский) Гуши хан еще прежде предвидел и предсказал, что Йелден потеряет своих подвластных. 8

После этого Шукур Дайчин чрезвычайно возгордился 9 , стал нападать на русскую землю 10 и причинять великий вред, почему русские принуждены были выслать из Астрахани войско, которое переодолело (калмыков) и многих перерубило. Дайчин, желая помириться с русскими, в году Модон Хонин (1655) отправил к русскому царю в Москву послов Дурал Дархана, Церена и Чихула 11 . Эти послы, прибыв в Москву, дали обет и клятву, что "калмыцкий тайши Шукур Дайчин, все нойоны и весь Калмыцкий улус будут верными подвластными (итегельту албату) русского царя Алексея Михайловича, что они не будут ни нападать на Астрахань, ни грабить, ни разорять".

Русский царь, начав войну с Крымом (Харам), просил у Шукур Дайчина 12 войско (омок церек). В году Темур Укер (т. е. 1661 г.) Дайчин с сыном своим Пунцуком отправился в поход и вместе с русскими войсками воевал Крымских татар. Взятую в этом походе добычу (олзо) он обещал отправить Цаган Хану (Белому Хану или Царю), в чем при астраханском воеводе князе Бекосиче дал шерть Пунцук, который при том молился борхану, лобызал шутен (святое изображение), сутры (священные книги) и четки, лизал свой нож и прикладывал его к своему горлу 13 .

По смерти Шукур Дайчина принял бразды правления сын его Пунцук 14 . При его жизни хошутский тайши Кундулен Убаши прибыл из Зюнгарии с 3.000 кибиток подвластных, расположился кочевьем при р. Волге и присоединился к калмыкам 15 .

III. Торгутский Аюки хан

Аюки тайджи принял бразды правления по смерти отца своего Пунцука.

Во время его правления Дорчжи Рабтан 16 , родная его тетка, прибыла из Зюнгарии с 1.000 подвластных и, присоединившись к своему племяннику, увеличила Калмыцкий улус.

Аюки тайджи потом ходил войною на Кубань; он два месяца сражался с нагайскими татарами, убежавшими из-под власти России (см. примеч. 10), и привел их обратно на Волгу 17 . Так слава Аюки тайджи распространилась между южными народами.

Аюки тайджи, желая быть, подобно родителю своему Пунцуку, данником русского царя, в году Усун Укер (1673) дал присягу (шахан) при речке Шара Цеке в том, что калмыки 18 не будут нападать на русские города, что не будут вести дружбы ни с турецким султаном, ни с крымским ханом, ни с персидским шахом, что русскую страну они будут защищать от врагов и т. п.

Дербетский владелец Солом Церен тайши 19 в году Модон Барс (1674) прибыл на Волгу с 4.000 кибиток подвластных и, подчинившись Аюке тайджию, увеличил его силу.

Хотя Аюки тайджи при князе Щербатове и повторил присягу на подданство (албату) русскому царю 20 , но когда начались враждебные отношения башкир с русскими, он заодно с башкирами в году Темур Така (1681) в губерниях Казанской и Оренбургской ограбил и разорил народ, сожег много маленьких городов и взял много пленных, чем на русских навел великий страх. Это побудило русских царей (Иоанна и Петра Алексеевичей) отправить своего сановника и князя Алексея Ивановича Голицына для новых переговоров с Аюки тайджием 21 , с которым и имел переговоры при р. Шарачине. Этими переговорами русские сумели остановить набеги калмыков и удержать их от дружественных сношений с чуждыми ханами (турецким, персидским и крымским).

Аюки тайджи, прекратив нападения на русское царство, отправился на Восток и, захватив хасаков (киргиз) и тюркменов, сделал их своими данниками (албату), чем в тех странах приобрел себе славу.

Святитель Далай лама пожаловал Аюке ханский титул (хан цоло) и печать (тамга). Еще прежде, когда калмыцкие первенствующие (терюн — голова) носили титло "тайши", святитель Богдо лама пожаловал было Шукур Дайчину (деду Аюки) ханское титло и печать, но тот возвратил обратно, говоря: "Подобных мне нойонов много, как же я буду ханом?" 22 Хотя Аюки и был данником (албату) русского царя, но, не извещая его, принял своею властью это высокое ханское титло.

Аюки хан, не гордясь перед зюнгарскими ойратами, но вступал с ними в родственные отношения: так он выдал свою дочь за Цеван Рабтана (сына зюнгарского владельца Сенге) 23 . Кроме того, он ездил в Зюнгарию и привел на Волгу тех торгутов, которые оставались в Зюнгарии.

Беспрерывные войны и смятения, происходившие в Зюнгарии, были причиною того, что ойраты, именуемые хара халимак (черные калмыки, теленгиты), с Цаган Батур тайчжием перекочевали из Зюнгарии в Россию в году Гал Барс (1686) и были поселены при р. Ахтубе 24 .

Русский великий хан Петр уехал в чужие западные государства для того, чтобы, изучив там искусства и науки, научить им потом своих подвластных. Он поручил Аюки хану охранять, в бытность свою за границею, (где пробыл 1697 и 1698 гг.) русское государство от южных внешних врагов; вследствие чего кн. Борис Матвеевич Голицын в году Гал Укер (1697) имел свидание с Аюки ханом при р. Шара Цеке 25 , Они в договорных статьях постановили: "Если Аюки хан будет воевать бухар, харакалпаков, хасаков (киргиз), то русские должны дать ему пушки; также давать ему ежегодно по 20 пуд пороху и 10 пуд свинцу. Без согласия (зарлик) хана не крестить калмыков, убежавших к русским; если же окрестят, то взыскивать пеню за тех окрещенных. Аюки хан, если хочет, может посылать своих подвластных на Крым и на Кубань для добычи и грабежа; если они, будучи побиты неприятелем, убегут к русским городам, то их (калмыков) не преследовать, но оказывать возможное пособие". Так русские склонили на свою сторону Аюки хана.

Хотя таким образом Аюки хан усилился и доставил своим подвластным спокойствие и довольство, но в году Темур Могой (1701) между Аюки ханом и сыном его Чакдарчжабом произошли раздоры за жену (хатун) последнего 26 . Гунчжаб, любимый сын Аюки, дав слово убить своего старшего брата, в темную ночь подослал к своему брату злонамеренного человека, который выстрелил в Чакдарчжаба из ружья, заряженного двумя пулями (зарядами), и ранил. От этого произошли раздоры и смятения: Гунчжаб убежал в гор. Саратов (Шарату); Аюки хан укрылся в маленьком русском городке, а Чакдарчжаб, взяв с собою некоторых родственников, перекочевал за р. Зя (Урал) и там расположился кочевьем. Князь Борис Голицын, присланный от русского хана, прибыл и помирил отца с сыном.

Санчжаб, сын Аюки, ушедший вместе с Чакдарчжабом, взял 15.000 кибиток подвластных и ушел в Зюнгарский нутук, где Цеван Рабтан отнял подвластных, а Санчжаба одного отослал обратно. 27

Калмыцкий улус со времени прихода из Зюнгарии (1628 г.) постепенно увеличивался, но с этого времени (1701 г.) стал уменьшаться.

Когда в году Гал Гахай (1707) чеченцы, кумыки и нагайцы сделали нападение на русских, Аюки хан не дал русским требуемого войска. Потом, когда башкиры бунтовали против России, (дербетский) Мунке Темур, подвластный (хариату) Аюки, в губерниях Пензенской и Тамбовской сожег более ста сел, взял в плен весьма много русских земледельцев и распродал их в Персию, на Кубань, в Хиву и Бухарию. Поэтому в году Шорой Хулугуна (1708) Петр Матвеевич Апраксин 28 приехал узнать от Аюки хана о причине этих несправедливых поступков; Аюки отвечал, что в этом виновен (дербетский) Мунке Темур, и что он не знал о его намерениях. Аюки хан обещал не дозволять своим тайшиям переходить на южный берег р. Волги и не посылать их на грабежи и разбои, также обещал в случае нападения неприятелей помогать начальникам ближних русских городов; в случае же нападения башкир, крымцев и др. неприятелей на калмыков просил дозволить укрыться в ближних русских городах.

В году Темур Хулу гуна (1720), когда царь Петр готовился к войне с Турцией, башкиры снова учинили набеги на русских. Царь, надеясь через Аюки хана усмирить их, послал указ 29 , почему Аюки хан выставил против них 5.000 войско, а на Дон отправил 10.000 войско, большую часть которого составляли дербетовцы, усмирившие казаков, производивших на Дону воровство и разбой. 30

Комментарии

1 . Торгут значит торгут, т. е. причиняющий препятствие (см. Габан Шараба). Когда торгуты присоединились к ойратам, у них был владелец Мергени Еркету (см. Батур Убаши Тюменя), живший в конце XIV и в начале XV столетия. Санан Сецен (История Восточных Монголов, стр. 162 и 211) впервые упоминает название торгут, когда говорит о торгутском Цалак Тургене, современнике зюнгарского Есена тайши, жившего в XV столетии. Спустя сто лет после сего, именно в 1562 году, ордосский Хутуктай Сецен хун тайчжи, предприняв поход против ойратов, нападает на торгутское поколение, кочевавшее при р. Иртыше, убивает Хара Бутура и водружает свое черное знамя в очаг (голомта, о значении которого Дорчжи Банзаров говорит в соч. Черная вера или шаманство). Этот торгутский Хара Бутура у Габан Шараба и Батур Убаши Тюменя назван Бура, сын Буйго Орлека, а в 101 тетради Истории монгольских и туркестанских ванов и гунов назван Бура Ахалаху. Двоюродный племянник этого Бура торгутский Темене батур (сын Езене тайши, о котором упоминается в Истории Сибири Миллера) был славный витязь, имел 8.000 войско (см. Сказание о походе монгольского Убаши хун тайчжи в 1587 году против ойратов; в Биографии же Нейчжи Тойна, сына Темене батура, говорится, что у него было 10.000 войско); он замечателен также как ревнитель буддизма (см. Сказание об ойратах Габан Шараба и Батур Убаши Тюменя). Троюродный брат этого Темене батура Хо Орлек, сын Зулзаган Орлека, был первенствующий тайши торгутского поколения; в его время торгуты не принимали участия в распрях ойратских. Когда же зюнгарский Батур хун тайчжи, кочевавший при Алтае, стал притеснять ойратов, подчиняя их своему влиянию, торгутский Хо Орлек, угрожаемый этим, взял своих торгутов, отправился к пределам Русского царства и остановился при Волге около Каспийского моря (см. Ист. монг. ванов и гунов, 101 тетрадь). Из этого видно, что Хо Орлек откочевал от прежних мест кочевания в Зюнгарии единственно потому, что своих торгутов и себя не желал подчинять влиянию зюнгарских владык Хара Хулы и сына его Батур хун тайчжия.

2 . О перекочевке ойратов из стран приалтайских Габан Шараб говорит: "В году Шорой Лу (1628) известили (торгуты) дербен ойратских нойонов о своем намерении расстаться с ними, а в году Шорой Могой (1629) расстались. В году Темур Морин (1630) Лоузан (сын Хо Орлека) переправился за реки Урал и Волгу и покорил мангатов (татар); в это время ставки Хо Орлека и (старшего сына его) Дайчина находились на той стороне р. Урала. В году Усун Мечин (1632) ставка Дайчина расположилась при р. Волге".

3 . Инзен (Инза) Ринбоче, родом тибетец, был первый наместник Далай ламы между монголами и ойратами. Не он ли в других местах назван Цаган Номын хан, Очиро Дарайн хутукту? (См. Батур Убаши Тюменя). Хутуктуйн геген есть Зая пандита, природный ойрат хошутского поколения, который Далай ламою и Богдо ламою был прислан к ойратам заменить Инзен Ринбоче, долженствовавшего ехать к монголам. Зая пандита прибыл из Тибета в приалтайские страны осенью года Тулай (1639) и зимовал при Тарбагатае у названого брата своего хошутского Очирту тайчжия (Цецен хана, сына Байбагас хана). Инзен Ринбоче и Зая пандита впервые встретились во время освящения субургана в Булнайн Усун Хочжире (об этом субургане см. Примечания Спасского к путешествию Байкова); потом они присутствовали на Сейме при утверждении законов, предложенных Батур хун тайчжием, что происходило третьего числа среднего осеннего месяца года Темур Лу (1640). На этом Сейме из халхаских владельцев первенствовал Засакту хан, прямой потомок Чингис хана; из ойратских — хоюр тайчжи (т. е. два тайчжия: хошутский Очирту тайчжи и зюнгарский Батур хун тайчжи) (см. Биографию Зая пандиты и Законы 1640 года). Законами 1640 года, предложенными зюнгарским Батур хун тайчжием, и Постановлениями, изданными во время Дондок Даши, приволжские ойраты руководствовались до второй четверти настоящего столетия и даже ныне нередко обращаются к ним. (Не позже двух лет они так же, как и Биография Зая пандиты, будут изданы мною в подлиннике и русском переводе.)

4 . В это время Пунцук (Бунчук, Мончак), сын Шукур Дайчина, женился на дочери зюнгарского Батур хун тайчжия. От этого брака родился знаменитый впоследствии Аюка хан, проживавший у Батур хун тайчжия до его кончины, случившейся в году Модон Морин, т. е. в 1654 году (сличи Биографию Зая пандиты и Дополнения 1678 года Галдан хун тайчжия к Законам 1640 года), когда на обратном пути из Тибета на Волгу Шукур Дайчин заезжал в Зюнгарию и взял своего внука Аюку. Вероятно, в 1640 году же были заключены и следующие родственные союзы: старшая тетка Аюки, дочь Шукур Дайчина, была выдана за халхаского Мерген хана Еринкея, а младшая тетка (Дорчжи Рабтан) была выдана за хошутского Очирту тайчжия, дочь которого впоследствии вышла за Чакдорчжаба, старшего сына Аюки хана (см. 101 тетрадь Истории монгольских ванов и гунов).

5 . Торгуты весною года Модон Така (1645) пригласили к себе Зая пандиту, который проповедывал учение по случаю немощи Даю Ерке тайчжия, сына Дайчина. Также владельцы: Гомбо Йельден, Лоузан, Санчжин, Кирса и прочие попеременно приглашали Зая пандиту к себе и подносили дары, одних коней было поднесено в дар 20.000 (в пользу духовной казны 10.000). Гомбо Йельден, провожавший Зая пандиту, говорил: "Прежде, когда был у нас Инза хутукту, не было подобных даров". (См. Биографию Зая пандиты). У Дайчина были четыре сына: 1. Куру, который, не имея своих сыновей, взял к себе Чжалбо, сына брата своего Даю; 2. Даю (Даши); 3. Пунцук и 4. Нама Серен. У Хо Орлека были шесть сыновей: 1. Шукур Дайчин, 2. Гомбо Йельден, 3. Кирса, 4. Санчжин, 5. Лоузан и 6. Сюнке (см. Сказание об ойратах емчи Габан Шараба). В 1645 году Хо Орлек уже не упоминается; следовательно, он был убит между 1641-1645 годами.

6 . Хо Орлек, взяв себе большую часть подвластных, шести сыновьям своим (Дайчину, Йельдену, Лоузану, Кирса, Санчжину и Сюнке) отдал 1.000 кибиток (следовательно, по 166 кибиток каждому) и сказал: "Кто хорош, тому нет нужды — много ли, мало ли у него подвластных: вам известно, что Ойратский сейм, ожидая моего прибытия, бывало никогда не расходится. Дети, вы сами ведаете, как быть лучшим" (см. Габан Шараба и Батур Убаши Тюменя). О деяниях Хо Орлека и его детей мы читаем у Габан Шараба (продолжение 2-го нашего примечания): "Четырнадцать лет спустя (после прибытия на Урал и Волгу, т. е. 1644 года), они, думая о клятве, взаимноданной в 1640 году дербен ойратами, располагали возвратиться к своим ойратам. В это время супруга дербетского Дайчин хошучия (сына Далай тайши) приехала к родственникам своим торгутам; вслед за нею гнался Дайчин хошучи (вероятно, живший не в ладу с своею женою). Хо Орлек и сын его Йельден вместе со всеми торгутами напали на Дайчин хошучия, который и пал в битве". Это было в 1643 году еще до смерти Хо Орлека и до отъезда сына его Дайчина в Зюнгарию и Тибет. Габан Шараб говорит, что торгуты (от стран приволжских и приуральских) в это время располагали возвратиться к ойратам, а Фишер в Истории Сибири (стр. 419 и 420), напротив, говорит, что Хо Орлек, оставя прежнее жилище в верховьях р. Тобола, в 1643 году перешел в соседство г. Астрахани и старался ногайских мурз склонить к отпадению от России; однако астраханцы для пресечения всех его коварств вышли в поле, все его войско побили наголову и нескольких из сыновей его и внучат нашли убитыми.

7 . Весною года Модон Така (1645), когда Зая пандита был у торгутов, Хо Орлека уже не было в живых, но упоминается сын его Дайчин, как старший из братьев и как первенствующий нойон. Дайчин в это время кочевал в приуральских странах, но весною следующего года Гал Нохой (1646), отправляясь в Тибет, был в Зюнгарии во время битвы при Ухарлике, где хоюр тайчжи (т. е. зюнгарский Батур хун тайчжи и хошутский Очирту тайчжи) разбили хошутского Кундулен Убаши (см. Биографию Зая пандиты). О причине Ухарликской битвы мы узнаем из рассказа Фишера в Истории Сибири (стр. 444-446): "Зюнгарский Батур хун тайчжи был в войне с Ишим ханом (женатым на дочери Хо Орлека; другая дочь Хо Орлека по имени Дара-Уба-Залча была за Батур хун тайчжием. — См. Фишер, стр. 317 и 442), сын которого Янгир султан повелевал киргиз-кайсацким и по несчастию калмыкам (ойратам) попался в плен. Освободясь из плена, Янгир беспокоил калмыков частыми набегами. Богатырь Контайша (Батур хун тайчжи), желая освободиться от тягостного неприятеля, в 1643 году при помощи своих друзей собрал 50.000 войско и овладел улусами алат киргизским и токмакским, которых было до 10.000 человек. Янгир со своей стороны собрал 600 отборных молодцов и выгодно окопался за узким проходом в горах. Контайша напал на шанцы, с из которых храбро защищались, а Янгир султан с тылу с винтовками произвел нападение и положил до 10.000 калмыков, тогда же другой князь Ялантуш с 20.000 войском пришел на помощь. Контайша отступил, однако увел с собою пленных. В эту войну Контайше помогали хошутские владельцы Учирту (Очирту тайчжи) и Аблай тайчжи (сыновья Байбагас хана), которых отец (дядя) Гузи хан (Гуши хан) жил прежде сего в Коконорской земле. Младший брат Байбагас хана Гуши хан действительно жил в Коко норе, но потом, в году Темур Могой, т. е. 1641 году, как говорит Вайдурья Карпо, или 1643 году, как говорит История монгольских и туркестанских ванов и гунов, он владел Тибетом. Что касается до Очирту тайчжи и Аблай, то они жили сначала при Алашаньских горах, на востоке и западе р. Толи. См. 79 тетрадь Ист. монг. и туркест. ванов и гунов. По выходе оттуда Очирту принял в супружество Контайшину дочь (другая супруга его была дочь Шукур Дайчина, тетка Аюки хана) и поселился около оз. Зайсана, между оз. Зайсан и р. Аягус, оз. Балхаш, р. Чуй до р. Или и пределов Юлдусской страны, а Аблай жил по сю сторону р. Иртыша, где ныне видны остатки построенного им Аблайкита (около Семипалатинска). Контайша охотно желал привлечь на свою сторону другого тайшу, хошутского Кундулен Убаши, и просил его, чтоб вместе идти против киргиз-кайсаков, но Кундулен тайша отказал в том, предъявив, что он с Янгир султаном в дружбе, что тот назвался его сыном. Контайша был этим озлоблен и хотел отомстить Кундулену. Так как следующею весною 1644 года намеревался еще идти против Янгир султана, то по возвращении из первого похода Контайша послал гонца к тестю своему тайше Урлюку (Хо Орлек) с письмом, в котором просил, чтоб Урлюк напал на Кундулена, когда он, Контайша, нападет на Янгира. Гонец должен был проезжать мимо жилищ Кундулена, письмо было перехвачено, намерение открыто и опасность". Кундулен не мог не предпринять мер к отвращению притязаний и мщения со стороны Батур хун тайчжи, который во всю жизнь свою стремился к цели: подчинить всех ойратских владельцев своему влиянию, обессилить их и потом быть единым владыкою ойратов, однако попытка Кундулен Убаши свергнуть иго Батур хун тайчжия была неудачна: Ухарликская битва стоила ему дорого. В "Биографии Зая пандиты" говорится, что торгутский Дайчин лично был при Ухарликской битве; следовательно, не мог не видеть или не знать замыслы Батур хун тайчжия, а потому, вероятно, и должен был оставить прежнее желание возвратиться к ойратам, чтоб не подпасть влиянию Батур хун тайчжия. Торгутский Дайчин на обратном пути из Тибета в свои кочевья снова заезжал в Зюнгарию, куда прибыл в год кончины Батур хун тайчжия, т. е. зимою 1654 года, прожил лето 1655 года в Булнайн Усун Хучжире, в кочевьях хошутского Аблай тайчжия. В лето 1655 года Аблай тайчжи начал постройку Аблайн сюме или Аблайн кит (см. Биографию Зая пандиты). Об этом Аблайн ките Байков говорит, он был там в мае 1655 года: "Речка Бешка (Беске, Бешке, Бишике) течет из камени гор в Иртыш; на той речке Бешке Аблай тайша делает город, а просто неведомо — каменный ли или деревянный. Лесу навожено много; лес сосновой тонок, как у нас на Руси в городах около городов оплоты ставит, тот город промеж гор каменных, а мастера к нему присланы из китайского царства..." (см. Древнюю Вифлиофику, изд. Новиковым). Торгутский Дайчин зимовал зиму 1655 года в кочевьях Аблай тайчжия. Летом 1656 года, когда Дайчин находился у Аблая, из Коко Усун Харатала приезжали к нему для свидания Галдама (сын хошутского Цецен хана) и Соном Сотай (?). Тогда же в присутствии Хутуктуйн Гегена (Зая пандиты) у Аблая было великое торжество. Торгутский Дайчин, пригласив к себе кюре, возвратился в свои кочевья. (См. Биографию Зая пандиты.) Из вышеприведенных фактов мы видим, что странствования торгутского Дайчина продолжались с 1646 года по 1656 год. В это время он мог хорошо узнать состояние Тибета, Китая, монголов и приалтайских ойратов, мог узнать намерения и планы лучших представителей Тибета и ойратов и должен был окончательно утвердиться в мысли, что гораздо лучше и выгоднее ему кочевать в приуральских и приволжских странах.

8 . Хошутский Гуши хан говорил торгутскому Йельдену: "Если кто обессилит тебя и причинит вред, то это твой старший брат (Дайчин), и ты останешься с четырьмя или пятью кибитками". Слова эти сбылись, когда Дайчин завладел его улусом и самого его бросил на месте кочевья. (См. Габан Шараба и Батур Убаши Тюменя.) Это происшествие случилось, вероятно, в конце 1645 или в начале 1646 года перед отъездом Дайчина в Тибет. В Тибете в то время владычествовал Гуши хан, к которому, вероятно, удалился Йельден, что я заключаю из следующих слов Габан Шараба: "Гуши хан сказал Йельдену, что он схватит Дайчина (следовательно, это было в Пребывание Дайчина в Тибете, куда он ездил, кроме цели набожной, вероятно, и по поводу бегства туда брата своего) и отдаст ему, Йельдену, на что Йельден с сердцем отвечал: "Вы, резавши кусок мяса от ляжки, снова не приставишь к ней". Что касается до Лоузана, мы его находим управляющим своими подвластными во время странствований Дайчина с 1646 по 1656 годы, как увидим ниже. "Лоузан, имея 70 кибиток (после получения от отца удела?), в девять лет увеличил число подвластных до 8.000 кибиток" (см. Габан Шараба, у Батур Убаши Тюменя до 10.000 кибиток). Когда Дайчин, вероятно, по приезде из Тибета, преследовал своего младшего брата Лоузана, (сыновья последнего) Дорчжи и Голдама хотели было вступить с Дайчином (своим дядей) в битву, но Лоузан сказал с сердцем: "Не нападайте на моего старшего брата; вы не в состоянии сохранить в целости нутук торгутский". (См. Габан Шараба.) Лоузан сознает, что только Дайчин в состоянии управлять еще не окрепшим нутуком торгутским, благо которого для Лоузана было выше, чем его собственные частные интересы.

9 . Далай лама, владыка буддизма, имел огромное влияние на своих духовных чад; владельцы ойратские и монгольские дорожили его вниманием и благословением, как в былые времена в Европе светские владыки дорожили вниманием папы и патриарха; религия через этого представителя своим признанием и благословением давала нравственную опору их праву. Духовный владыка Тибета, зная свое влияние, осторожно, в крайних только случаях, раздавал светским владыкам свое благословение, милости и титлы, которых ойратские и монгольские владельцы так сильно добивались. Далай лама ради политических своих видов торгутскому Дайчину пожаловал ханский титул и печать: это показывает, что Дайчин имел большое политическое значение и силу. Габан Шараб говорит: "Богдойн геген (Далай лама) пожаловал Дайчину ханское титло и тамгу, но тот, обратно возвращая, сказал: «Подобных мне нойонов много, как я буду ханом?» Многие из ойратских нойонов восхваляли этот поступок и, — прибавляет Батур Убаши Тюмень, — убеждали просить его обратно ханское титло (цоло) и тамгу (печать)". Как видно, не без расчета Дайчин не принял ханского титула; недаром до сих пор повторяется ойратами его знаменитое изречение "высший из обманщиков тот, кто умеет прикинуться любящим правду" (см. Габан Шараба и Батур Убаши Тюменя). Правила, которых держался Дайчин при управлении своими подвластными, при выборе себе помощников и наделе сыновей уделами, можно видеть из следующих его изречений. "Дайчин говорил своему внуку Аюке: "Хочешь ли знать, как нойон (владыка, повелитель, предводитель) должен управлять народом?" — "Хочу", — отвечал Аюка. — "Если хочешь быть нойоном, то должен знать время: 1. когда быть равным с подвластными, 2. когда повелевать ими и 3. когда призревать их, как мать свое дитя. Если усвоишь эти три правила, то можешь быть нойоном (повелителем)". Он же говорил Аюке: "Ты говоришь, что оказываешь желание один усвоить девять разнородных знаний (каких? необходимых для нойона?), но знай, что твоя жизнь кратковременна. Ты оказывай благосклонность девяти человекам, из которых каждый усвоил одно из этих девяти знаний: если будешь иметь при себе девять таких человек, то можешь уподобиться одному человеку, усвоившему девять знаний". (См. Габан Шараба и Батур Убаши Тюменя). Дайчин сыновьям своим Даю, Пунцуку и Нама Серену отдал всем трем одну часть, а прочее взял себе. Он говорил, что "не понимает, почему другие владельцы раздают в удел детям своим большую часть подвластных". На это хошутский Кундулен Убаши сказал: "Ты по своей мудрости взял себе большую часть подвластных и вполне господствуешь, как нойон; я же, не взяв себе удела, разделил все между сыновьями своими (которых было 16!) и тем привел себя в убожество". Торгутский Дайчин, управляя 160 кибитками, увеличил впоследствии число подвластных до ста тысяч (100.000) кибиток. (См. Габан Шараба и Батур Убаши Тюменя.)

10 . Едисаны (чжитесан) и татары (мангат) отошли из-под власти России и подчинились калмыкам в 1643 году, а в 1654 и 1655 годах отошли к калмыкам мурзы Большого ногая и Штерековы (?). См. Полное собрание законов Российской империи. Т. III. С. 320-22.

11 . См. Полное собрание законов Российской империи. Т. IV. С. 40. В шертной записи 4 февраля 7163 (1655) года, по которой калмыцкие послы Дурхан Тархан, Серен тайша и Чокула клялись в верности государю за Дайчина тайшу (он тогда был в Зюнгарии на обратном пути из Тибета), Лоузана тайшу, Санчжина тайшу (братьев Дайчина), за Мончака (Пунцук) и Мамереня (Нама Серена) тайшей (сыновей Дайчина) и за всех улусных людей по их Дайчинову и Мончакову (следовательно, Пунцук от имени отца управлял улусом) велению, мы находим более подробные сведения об этом событии." 1. Дайчину, Лоузану, Санчжину, Пунцуку и Нарма Серену с детьми, братьями, племянниками и всем улусным людям быть у Великого государя в вечном послушании, добра ему, государю, и государевым людям хотеть во всем безо всякой хитрости; 2. о государевыми непослушниками и изменниками, ни с кем ни о чем не ссылаться и за них не стоять; 3. государевых русских людей и вечных холопей нагайских, едисанских и юртовских татар в улусах и на проездах, и на промыслах, нигде не побивать и в полон не имать, и не грабить; 4. от прежних всех своих неправд отстать; 5. государеве отчине к Астрахани и на иные государевы украинные города и на уезды, на государственных людей, которые бывают в посылках и на промыслах и в проездах, и на ногайские и на юртовские улусы, и на конские и на животинные стада войною не приходить; братьев, детей, племянников, улусных людей и государевых, изменников мурз и татар (войною) не посылать; 6. государевых городов, сел, деревень и учугов не жечь, людей не побивать и в полон не имать, и не грабить и никакого зла не делать и не мыслить; 7. где государь укажет, быть тайшам и улусным людям на государевой службе вместе с государевыми ратными людьми, с государевыми изменниками и непослушниками биться до смерти, не щадя голов своих; государю не изменять и никаких хитростей над государевыми людьми не чинить; 8. государевых людей русской, татарской и черкасской полон и ихе животы, которых в прошлых и в нынешнем 7269 (1661) году взяли мы, калмыцкие люди, и изменники нагайские и едисанские и енбулуцкие (чжинбулук) татары под Астраханью и под Темниками и под иными государевыми городами, собрать всех и отдать в Астрахань; 9. государевых изменников нагайских и едисанских и енбулуцких мурз и татар, которые в прошлых годах, изменяя государю, из-под государевой отчины, из-под Астрахани отошли к нашим тайшам в калмыцкие улусы, которые из них похотят собою идти в Астрахань, тайшам и улусным людям в неволе их у себя не держать и не грабить, а отпускать их в Астрахань совсем без всякого задержания; 10. впредь к себе в улусы государевых вечных холопей ногайских и едисанских и юртовских мурз и татар от государевы отчины от Астрахани и от иных городов не призывать; буде, кто собою придет, их не принимать и отсылать в Астрахань; 11. государевых людей русских и татар и черкасе полонянников присылать тайшам из улусов своих всех в Астрахань; 12. буде бояре и воеводы из Астрахани и иных городов учнут присылать посыльщиков для всяких государевых дел в калмыцкие улусы к ним (Дайчину, Лоузану, Санчжину и Пунцуку и их детям, братьям, племянникам и улусным людям), то тем присылыцикам не делать никакого бесчестья, не бить их, не грабить и тесноты им у себя не чинить, а отпускать их безо всякого задержания... Буде тайши наши и мы, улусные люди, не учнем так делать, как в сей шертовальной записи написано, и шерть свою и утвержденье чем нарушим: и на тайшах наших и на нас, Дураль Тархане и на Серен тайше и на Чокулае, и на всех улусных людях буди божий гнев и огненный меч, и будем мы прокляты в сем веце и в будущем". (См. Полное собрание законов Российской империи. Т.1. № 145.)

12 . Шертная запись 8 июня 1769 (1661) года: "Се яз Дайчин тайша. Урлюк тайши (сын Дайчин тайши, сын Хо Орлек тайшия), да яз Мончак тайши Дайчина тайшина сын (Пунцук тайши сын Дайчин тайшия), учиня верный договор, даем шерть (клятву) великому государю... шертовали за нас, по нашему велению и за детей... и за всех наших улусных людей ближние наши люди заргучи Тархан да Дазан Кашка по нашей калмыцкой вере поклонялись и целовали борхана в нынешнем 7169 (1661) году июня 8 дня в шатре пред дьяком Иваном Гороховым на том, что по указу великого государя учинили мы договор: 1. Идти войною ратным нашим калмыцким людям нынешнего 7169 (1661) года с 11 июня на крымские улусы и с крымским ханом в миру и соединении не быть, а великого государя с людьми быть в вечном миру и соединении и вспоможения им везде чинить неоплошно. 2. А что за помощиею божиею поиск какой учиним над крымскими людьми и над их улусы, нам, тайшам, и всем калмыцким людям взятых языков присылать к великому государю к Москве, а полон крымских улусов и отгонные лошади и всякую добычу назад на выкуп ничего не отдавать, а продавать ту добычу всяких чинов русским людям в городах великого государя. 3. Русских полоненников, которых добудем в крымских улусах, объявлять и отдавать в Астрахань или в другие ближайшие города. 4. А великого государя жалованье нам за нашу службу, что будет и 5. Великого государя люди лиха нам чинити не станут и в том по договору с дьяком Иваном Гороховым верился нам Казбулат мурза Черкасский... Прежнюю шерть свою 7164 и 7165 (1657 и 1658) годов мы подкрепили по сей записи и утверждению... в случае нарушения сей записи призывали на себя гнев божий, огненный меч и проклятия в сем веце и в будущем". Вероятно, как эта, так и предыдущая шерти были писаны на употребительном в то время татарском языке, потому что далее говорится, что Мончак (Пунцук) тайши в подлиннике своеручно приписал калмыцким письмом: "А с донскими казаки с Федором Буданом по нашему Дайчину и Мончакову веленью верился родственный наш человек Дазан Кашка, что промышлять над крымскими людьми и над их улусы ратным нашим калмыцким людям с донскими казаками заодно и хитрости меж себя никакие не чинить". (См. Полное собрание законов Российской империи. Т. I. № 300). Лоузан, Санчжин, Нама Серен в этой шертовальной записи уже не упоминаются, хотя они и были живы. В "Биографии Зая пандиты" есть указания, что они кочевали за р. Зай (Урал) и между 1656-1660 годами они принимали у себя кюре и чествовали Зая пандиту. В 1660 году Лоузан, оскорбленный отпадением мангат (татар), переправился в верховьях р. Зай и присоединился к (хошутскому) Окцотбо и Тутулу, втроем они (торгутского?) Мерген тайчжия заставили укрыться в окопах при о. Аксахал. "Кюре, возвращаясь от Дайчина в Зюнгарию, кочевавшего при р. Зай, устроило им свидание и мир". Не имея под рукою необходимых источников, в настоящее время не в состоянии следить за дальнейшею судьбою этих лиц.

13 . В шертной записи 9 декабря 7170 (1661) года, данной Пунцуком, говорится: "Я, калмыцкий тайша Бунчук, за себя и за отца своего Дайчина тайшу Урлюкова, и за племянника своего Мончжика Ялба (Манчжик Чжалбо, сын Даю, внук Дайчина) тайшу же и за иных тайшей и улусных своих калмыцких родственных владельных людей, которые с нами вместе кочуют, и за нагайских и за едисанских и енбулуцких и малисбашских и келеченских мурз и за их детей и братею и племянников и внучат и за улусных их людей шертую и по своей калмыцкой вере даю шерть и поклонился и целую бога своего борхана, молитвенную книгу бичик и четки, и ножик свой лижу и к горлу прикладываю". На съездах на урочище Берекете (около Астрахани) с боярином и воеводою князем Григорием Супчалевичем Черкасским Бековичем договорился Пунцук в следующем: "1. Быть в вечном подданстве и послушании великого государя; 2. с изменниками не ссылаться и не стоять за них; 3. См. выше примеч. 11, пп. 5-7; 4. с турским (турецким) султаном, с кизылбашским шахом (перенцким шахом), с крымским ханом, с азовским беем и с темрюковцами, с таманьцами, с беленейцами, с кумыками в ссылке, в соединении и в миру не быть; ружьем и лошадьми их не ссужать, людей в помощь не давать; также с иноземцами разных вер, которые великому государю не послушны, не ссылаться, в соединении не быть, ружьем и лошадьми не ссужать и людей в помощь не давать, как было в прежние годы при прежних боярах и воеводах: при князе Дмитрии Петровиче Львове с товарищи они крымскому хану людей в помощь давали и лошадьми ссужали; 5. См. выше примеч. 11, пп. 8-9 и 10; 6. великого государя русских людей и татарских полоненников (о черкасах не упоминается) присылать нам из улусов своих всех в Астрахань". (См. Полное собрание законов Российской империи. Т. I. № 316.)

14 . О времени смерти Шукур Дайчина, сколько могу припомнить, ни один из наших ученых не говорит определительно. В "Биографии Зая пандиты" мы находим следующие о нем сведения: "В году Темур Гахай (1671) хошутский Аблай соединился (с своим дядей хошутским) Кундулен Убашием и покорил (собственно "съел") Даян тайшия (сына дербетского Далай тайшия), потом начал войну с торгутским Дайчином, покорил Дайчина и зимовал на Урале. Сыновья Кундулен Убашия, обделенные добычею, неблагосклонно смотрели на Аблая и удалились от него. Когда Аблай зимовал на р. Зай (Урал), торгутский Аюка (сын Пунцука, внук Шукур Дайчина, родился в 1641 или в 1642 году) во время Цаган Сара (1672) от р. Волги прибыл с войском, сразился с Аблаем, разбил его войско и взял самого Аблая". С 1660 года в Зюнгарии между ойратскими владельцами начались смуты, раздоры, которые потом проникли и к приволжским и приуральским ойратам; к этому времени относится ссора между торгутским Шукур Дайчином и его братом Лоузаном (сличи выше: прибавление к 12 примечанию). В 1670 году и раньше Дайчин кочевал при р. Урале. В это время в Зюнгарии состояние умов было в сильном брожении; смуты и раздоры ойратских владельцев усилились, особенно со смертью зюнгарского Сенге, сына Батур хун тайчжия. Цецен тайчжи и Батур убили младшего брата своего Сенге, которому досталась половина отцовского улуса и все права его на Ойратском сейме. Галдан хун тайчжи, находившийся при дворе Далай ламы, узнал об убийстве своего старшего брата Сенге, оставил духовный сан с разрешения Далай ламы, явился в Зюнгарию, наказал братьев и присвоил себе улус. В "Биографии Зая пандиты" замечено, что зимою года Гахай (1671) Алдар тайши (сын дербетского Цойна, внук Далай тайшия) поднялся вверх по Иртышу и (первый из ойратских владельцев) присоединился к Бошокту хану (Галдан хун тайчжию), а весною года Укер (1673) присоединился к нему и (хошутский) Дайчин хун тайчжи. В эти смутные времена (1671) торгутский Дайчин на старости лет испытал неудовольствие быть побежденным хошутским Аблаем, который тогда же (в начале 1672 г.) был взят Аюкою, внуком Дайчина. О Дайчине, равно и о Пунцуке нет более сведений в известных пока мне источниках.

15 . В "Биографии Зая пандиты" читаем: "Дербет Кундулен Убаши", т. е. дербетский Кундулен Убаши, но в других известных мне источниках владельца с таким именем нет между дербетскими владельцами. Судя по времени и обстоятельствам, нужно думать, что этот дербет Кундулен Убаши есть хошутский Кундулен Убаши, брат Байбагас хана и Гуши хана, дядя Цецен хана (Очирту тайчжия, дед Аблая). Мне кажется, что там, где встречается в ойратском подлиннике дербет Кундулен Убаши, нужно читать: "Дербетские владельцы и (хошутский) Кундулен Убаши". Дербетские владельцы по смерти отца своего, известного Далай тайчжия, считали Кундулен Убашия своим покровителем, другом и защитником против притязаний Батур хун тайчжия и его сторонников. Выше, в примечаниях 7, 9, 14 мы встречались уже с этою личностью; здесь приведу еще несколько сведений о нем, почерпнутых из "Биографии Зая пандиты". "В году Усун Хонин (1643) Зая пандита зимовал в Хусулуке при (ставке) Кундулен Убашия. Весною года Гал Нохой (1646) Кундулен Убаши пошел войною на зюнгарского Батур хун тайчжия и хошутского Очирту тайчжия, потерпел поражение при Ухарлике и возвратился через Тальки, причем от заразы пало много людей и скота. Зая пандита, возвращаясь в Зюнгарию от торгутов, виделся с Кундулен Убашием и обещал помирить его; зимою года Гал Гахай (1647) действительно устроил свидание и помирил его с хоюр тайчжи (с двумя тайчжиями: Батур хун тайчжием и Очирту тайчжием)". Когда хошутский Очирту тайчжи и Аблай тайчжи (братья от одного отца, но разных матерей) поссорились и начали войну (летом года Темур Укер, т. е. 1661 г.), дербетовцы и дети Кундулен Убаши держали сторону Аблая. (Как видно, Кундулен Убаши кочевал на запад от Аблая, на пути из Зюнгарии к торгутам). В году Темур Гахай (1671) Аблай в соединении с дербетовцами и Кундулен Убашием покорил дербетского Даян тайчжия, потом торгутского Дайчина; в начале 1672 года Аблай был взят торгутским Аюкой (см. примеч. 14). Не в это ли время Кундулен Убаши присоединился к калмыкам?

16 . Хотя приволжские ойраты и говорят, что Уде Агас, т. е. Дорчжи Рабтан, была дочь Хо Орлека, но вероятно, что она, как выше, в 4 примечании замечено, была дочь его сына Шукур Дайчина. Предание говорит, что она, будучи замужем за хошутским Цецен ханом, отравила своего пасынка Галдаму (родившегося в 1635 году от дочери зюнгарского Батур хун тайчжия), не желая, чтоб Галдама, случайно узнавший об ее любовных связях с гелюном Гакемчием, открыл ее тайну. В 1667 году Уде Агас отравляет Галдаму; в 1671 году хошутский Аблай тайчжи идет войною на торгутского Шукур Дайчина, которого в том же году хошутский Цецен хан отправляет в Барун Тала, т. е. в Тибет, а в 1673 году Дорчжи Рабтан (Уде Агас) возвращается в Зюнгарию из Зу, т. е. Тибета, куда она ездила для того, вероятно, чтобы мольбами и богатыми дарами буддийским святыням искупить свои грехи. Зюнгарский Галдан хун тайчжи (Бошокту хан), как замечено в 14 примечании, прибыл в Зюнгарию из Тибета и присвоил себе улус и все права отца своего Батур хун тайчжия. Ойратские владельцы, будучи недовольны первенствующим членом Ойратского сейма хошутским Цецен ханом, стали принимать сторону Бошокту хана. Вот что говорится в "Биографии Зая пандиты": "Зимою года Темур Гахай, т. е. 1671 года, Алдар тайши (сын дербетского Цойна, внук Далай тайшия) поднялся вверх по Иртышу и присоединился к Бошокту хану... Весною года Усун Укер, т. е. 1673 года, Данчжин хун тайчжи, сын Махай Далай Убашия, внук хошутского Кундулен Убашия, изменил (Цецен хану) и присоединился к Бошокту хану... Летом года Модон Тула, т. е. 1675 года, Цецен хан отправил войско против Бошокту хана... Осенью того же года Дорчжи Рабтан прибыла из Зу. В году Гал Лу, т. е. 1676 года, войска Бошокту хана пришли на р. Или... Дорчжи Рабтан тогда убежала с послом Аюки, достигла истока р. Бем и изъявила желание идти к торгутам, кочевавшим между Волгою и Уралом. Ачиту Цорчжи, Арана Дурисху (внук хошутского Кундулен Убашия), Уйзан Нансо, Падма и другие советовали идти вниз, иные советовали идти в Барун Тала; другие советовали оставаться тут. Так как Ачиту Цорчжи пожелал идти вниз по р. Бем, то Дорчжи Рабтан отправилась вниз... В ту зиму Цецен хан собрал в Зюлдусе до 10.000 войска. Некоторые советовали ему идти в Барун Тала, другие — в Хотон, иные советовали овладеть (киргиз) хасаками, другие — помириться (с Бошокту ханом); некоторые советовали идти вслед за Дорчжи Рабтан и присоединиться к торгутам; были и такие, которые советовали тут зимовать. Цецен хан просил всех зимовать тут, обещая корм для скота и пищу для людей... Лобзан Гомбо, сын Галдамы, убежал один в Барун Тала, т. е. в Тангут... В среднем зимнем месяце года Гал Лу, т. е. 1676 года, Бошокту хан взял в плен Цецен хана, пришедши из Шара Бел... В среднем осеннем месяце года Гал Мого, т. е. 1677 года, Бошокту хан откочевал из урочища Хабцага, находящегося при реке Или, в урочище Цаган Хочжир; отсюда на зиму перекочевал к р. Иртышу... Летом года Шоро Морин, т. е. 1678 года, Бошокту хан кочевал на урочище Гурбан Тулга; сюда приезжал к нему для свидания монгольский Шене хан; осенью того же года приезжали к нему торгутские Замсо (брат Аюки) и Дорчжи Рабтан; зимою прибыл Зарбунай, посол Далай ламы (вероятно, для того они приезжали к Бошокту хану, чтобы испросить свободу Цецен хану)... Зимою года Шоро Хонин, т. е. 1679 года, Бошокту хан зимовал при р. Иртыше... Весною года Темур Бечин, т. е. 1680 года, Бошокту хан прошел через Заир, провел лето в Коко Гойа, потом отправился войною на Яркенд, взял его. Зимою ханская ставка находилась в Боро Тала. Зимою года Темур Бечин, т. е. 1680 года, хошутский Цецен хан скончался (бурхан болбо) в Боро Тала". Дорчжи Рабтан, жена хошутского Цецен хана, в 1675 году возвратилась из Тибета в Зюнгарию, в 1676 году из Зюнгарии ушла на Волгу к Аюки тайчжию, в 1678 году с Замсою, братом Аюки тайчжия, приезжала в Зюнгарию для того, чтобы у Бошокту хана испросить свободу мужу своему Цецен хану. Дальнейшая судьба Дорчжи Рабтан или Уде Агас неизвестна.

17 . "Вы, донские атаманы и козаки, и Аюки тайши с калмыцкими его улусными людьми 1 октября сего 7181 года (1672) ходили под Азов, промыслом своих многих людей побили и животинные стада отогнали, и в полон взяли брата азовского паши, который ныне сидит у нас, у азовцев, на 200 руб. окупу, да азовцев 500 человек". См. Полное собрание законов Российской империи. Т. I. № 533; там же, № 565. Князь Каспулат Муцалович Черкасской писал государю, что калмыцкий Аюки тайши да Солом Сереня тайши с сыном посылали их людей 10.000 человек на крымские улусы, они под Перекопом повоевали татар, побили многие тысячи, всякую животину угнали и улусы и селы громили и что сам крымский хан для помочи турецкому султану удержан в Крыму. См. Полное собрание законов Российской империи. Т. I. № 556.

18 . Аюки тайши шертною записью, данною им 27 февраля 7181 года, т. е. 1673 года, на речке Соляной, в нескольких верстах от Астрахани, при боярине и воеводе Якове Никитиче, князе Одоевском, стольнике Иване Михайловиче, князе Коркодинове, Василии Лаврентьевиче Пушечникове и дьяке Петре Самойлове, подкрепил шерти своего деда и отца и обязался: 1. ходить войною на недругов великого государя, где будет повеление; 2. не приходить войною на города великого государя; 3. дурна никакого и задоров не чинить; 4. с государевыми людьми жить в мире и согласии; 5. быть в вечном подданстве и послушании; 6. хотеть добра великому государю и его людям во всем в правду без всякой шатости и хитрости; 7. см. прим. 13, п. 2; 8. см. прим. 11, пп. 5-7; 9. см. прим. 13, п. 4; 10. если едисанские, нагайские и енбулуцкие мурзы, которые кочуют у меня, тайно отъезжая, учнут воровать, государевых людей побивать и в полон имать, то унимать их от воровства и разорять безо всякого отговора; 11. см. прим. 11, пп. 9,10; 12. если русские люди, грузинцы, белорусцы, волохи и мултяне православной христианской веры будут уходить в города великого государя из улусов, то мне за тех полонянников велеть своим улусным людям по росписям иметь окуп по указу великого государя; 13. если не крещенные калмыки и татаре моего улуса будут уходить в города, то таких беглецов отдавать мне назад не крещенных; 14. полонянников царского величества городов православной христианской веры и иноверцев, которые будут уходить из Бухар, из Юргенч, из Хивы и иных владений на калмыцкие улусы, чтоб пройти в города великого государя, то их, не задерживая в улусах, отпускать в города, о чем в улусах учинить заказ; 15. если в калмыцких улусах и ныне сыщутся полоненники великого государя, то их отсылать в города; 16. башкиров в наших улусах нет, если же объявятся, то отпускать их в города великого государя; 17. см. прим. 11, п. 12; 18. присылать к великому государю о делах немногих людей; 19. в Астрахань к боярам и воеводам присылать о всяких своих делах; 20. торг под Астраханью чинить против прежнего указу великого государя без всяких ссор и задоров с русскими людьми; 21. со своими улусными людьми посылать нам в Москву лошадей для продажи в Ардабазарных станицах прежнею дорогою на Тамбов, Касимов, Володимир; 22. из Москвы и Астрахани аюкаевых людей отпускать без задержанья; 23. если великий государь укажет мне и улусным людям и мурзам идти на Крым и крымские улусы или где будет повеленье, то нам ходить без всякого мотчанья с; 24. если государь пришлет нам жалованье в приказ за наши службы, кроме годовых окладов, то принимать, что прислано будет; жалованье же имать по указу великого государя; 25. когда я приеду в свои улусы с настоящего съезда, то мне с калмыками и татарами по нынешнему договору идти войною на кумыцких владельцев для того, чтобы открылись многие их неправды пред великим государем; 26. учиня над ними промысл нынешнею весною (1673 г.), идти нам войною на Крым и крымские улусы многим собраньем без всякого мотчанья; 27. я, Аюкай тайши Мончаков, шертую великому государю за себя, за братьев, племянников, родственников, за всех улусных людей, за нагайских, едисанских, енбулуцких, малийбашских, келечинских мурз, их детей, племянников и улусных людей, которые с нами кочуют, на том всем, как написано в этой шертовальной записи; 28. если мы не будем служить и радеть великому государю, будем ссылаться с турецким султаном и другими и чем-нибудь шерть свою нарушим, то да будет на нас божий гнев и огненный меч, и тою саблею, которую я, вынув из ножен, на голову и к горлу прикладывал, от неприятеля своего да буду зарезан по горлу своему и в будущем веке да будем прокляты по своей калмыцкой вере; 29. в прошлых годах калмыцкие Облай и Дуар и их улусные люди учинили перед великим государем многие неправды; служа великому государю, я, Аюка тайши, за те их неправды учинил над ними промысл, побил много их улусных людей и взял Облая и Дуара; Облай ныне в улусах, а Дуар тайши на Тереке: их обоих по настоящему договору я должен выдать русским... На съезде были и шерть учинили родственные Аюкая тайши люди". См. Полное собрание законов Российской империи Т. Г. № 540. Облай или Аблай тайши был хошутский владелец, племянник Кундулен Убашия; о нем упоминали выше в прим. 7, 14 и 15. Предание говорит, что Аюки тайчжи, взявши в плен Аблая, держал его сначала у себя в улусе, потом выдал русским, которые держали его в Царицыне под караулом; впоследствии Аюки выпросил к себе в улус Аблая, который тревожную жизнь свою кончил на яру Могойту Улан при р. Сале. Дуар или Дугар тайчжи был сын торгутского владельца Сюнке, о котором сличи прим. 5 и 6; следовательно, Дугар будет двоюродный дядя Аюки тайчжию, которому помог победить Аблая в 1672 году. О Дугаре и Аблае надеюсь впоследствии сообщить еще несколько сведений.

19 . Солом Церен тайчжи был сын Манчжушири, внук известного Далай тайшия, о котором Фишер в своей "Истории Сибири" упоминает на странцах 318, 329, 330, 415 и 416. Предание говорит, что дербетский Солом Церен тайши, торгутские владельцы Дугар, сын Сюнке; Лоузан, сын Хо Орлека, и Назар, сын Нама Серена, помогли Аюке тайчжию в 1672 году отнять у хошутского Аблая улус своего деда Шукур Дайчина и взять в плен самого Аблая. Сличи примечания 14 и 18. В 17 же примечании замечено, что в 1672 году Солом Церен вместе с Аюки тайчжием войною ходил на крымские улусы; следовательно, известие, приведенное в нашем подлиннике, нужно принимать так, что он, в 1674 году окончательно утвердившись кочевьем на нагорной стороне Волги, подпал влиянию Аюки тайчжия. Мы имеем любопытные сведения о том, какое Аюки тайчжи и Солом Церен тайчжи оказывали нам содействие в промыслах и поисках на Крым. В 7182 году (в июле 1674 года) по указу государя велено было калмыцкому Аюкаю тайше и иным многим калмыцким, едисанским и ногайским мурзам с их улусными людьми идти для промысла над Азовом и над неприятельскими крымскими юртами. См. Полное собрание законов Российской империи. Т.1. № 581. 9 октября 7184 года (1675) князь Каспулат Муцалович Черкасской писал, что Аюка тайша в крымский промысл не пошел, да и (дербетского) Солом Сереня тайшу не послал; что, хотя Аюки послал своего младшего брата Большого Замсу (Йеке Замсо) и с ним улусных своих калмыков небольших людей, но тот на государеву службу не пошел и с Дону воротился назад к себе в улусы, пошел только один Мазан батур (потомок торгутского владельца Бура, о котором см. примечание 1), с которым было 1.000 человек разных улусных калмыков; он, хотя и был в малолетстве, однако ж, служа великому государю, перелез Дон и вместе с князем Каспулатом Черкасским, с атаманом Серком Иваном и с запорожским войском ходил для промыслы на крымские юрты через Гнилое море за Перекоп (Зайсанги Еркетеневского улуса ведут свой род от этого Мазан батура, которого потомки поныне воспевают в своих песнях). В этом походе были они у Каменного моста, сбили заставы, которые были поставлены крымскими салтанами, побили многих крымских людей, пожгли села и деревни и взяли шатры и бунчуки, а на обратном пути, на Перекопе, был у них бой с тремя салтанами, желавшими пресечь их дорогу; тогда они взяли в плен батыршу мурзу Мансурова и иных татар. См. Полное собрание законов Российской империи. Т. I. № 3. О службе калмыков этого времени в грамоте от 27 декабря 7184 года (1675) говорится: "Калмыки в прежних походах с боярином и воеводами всегда бывали вместе до схода с неприятелями и до удара, а в отводе от неприятелей и до совершения службы никогда и не бывали". Тогда же было указано послать указы башкирам и калмыцким Аюке тайше и Солом Сереню тайше, чтоб они шли на Крым в следующую весну (1676 года). См. Полное собрание законов Российской империи. Т. I. № 614.

20 . Шертною записью, данною 15 января 7185 (1677) года на прежнем месте за р. Волгою под Астраханью при окольничем и воеводе князе Константине Осиповиче Щербатове, думном дворянине Кирилле Осиповиче Хлопове, дьяках Семене Румянцеве и Алексее Симонове, Аюки тайчжи, брат его Мончак Замса (Йеке Замсо) за себя и за брата родного меньшего Замсу (Норбо Замсо), Солом Серен за себя и все они за Батыря тайшу (сын Сюнке, двоюродный дядя Аюки) и новоприезжих Даяна Сереня (сыновья дербетского Далай тайшия?), Дол (?), Бабшей (Бабуши, сын дербетского Бу Йельдена, младшего брата Далай тайшия?), Аюкая Шарапова (?), которые вновь приехали кочевать после договора 7181 (1673) года, за братьев, детей, племянников, внучат и за нагайских, едисанских, енбулуцких, малийбашских и келечинских мурз и прочие обязались быть под государевою высокою рукою в вечном подданстве, навеки неотступным. Подкрепив шерть 7181 года, постановили: 1. см. примечание 18, пп. 1-7; 2. если из Крыма или иных государств будут присланы к нам послы, посланники, посланные, или листы через каких-нибудь людей для каких ни есть дел, то нам писать о тех присланных к великому государю к Москве или в Астрахань к боярам и воеводам безо всякого мотчанья; самих же послов, посланников и присланных без указа великого государя в их государствы не отпускать и не писать против тех присланных листов; отпускать ид и листы писать с государского повеленья, как он укажет; если же их повелено будет прислать в Москву или в Астрахань, то указ исполнять и посылать их с своими посланниками; 3. см. примечание 11, пп. 3, 5 и 6; 4. а что в прошлых 7183 и 7184 и в нынешнем 7185 годах (т. е. 1674, 1675 и 1676) наши калмыцкие улусные люди, нагайские, едисанские, енбулуцкие татары прежнюю шерть нарушали, чинили убийства и грабежи людям разных чинов, в полон имали и учуги разоряли — про все то нам, тайшам, в своих улусах разыскать по росписи, каковую мы, тайши, ныне на договорах роспись тому разоренью приняли; сыскать полоненников и грабежное прислать в Астрахань, а ворам за то учинить наказанье; 5. см. примечание 11, п. 7; примечание 13, п. 4 (не упоминается о персидском шахе и тезиках); примечание 18, п. 10; 6. говорится о ногайских, едисанских, енбулуцких татарах, изменивших царям Михаилу Федоровичу и Алексею Михайловичу. См. примечание 10 и примечание 11, п. 9 и 10; 7. см. примечание 18, п. 12 (прибавлено: а которые полоненные по росписям не сыщутся и за тех окупу нам не спрашивать), 8. тех калмыков, которые по своим желательствам крестятся в православную христианскую веру для православной христианской веры не просить (обратно) нам тайшам и улусным нашим людям; 9. см. примечание 18, п. 13; 10. см. примечание 18, пп. 14-16; 11. которые посылыцики по указу великого государя присланы будут с Москвы ко мне, Аюке тайше, с грамотами от него великого государя и мне, Аюкаю тайше, те его великого государя грамоты принимать, встав и сняв шапку, с великою честью; 12. см. примечание 11, п. 12; 13. см. примечание 18, пп. 18-21, 23; 14. государя годовое денежное жалованье имать нам, тайшам, против прежнего великого государя указа, по 590 руб. на год; если приедут служить великому государю, а к нам, тайшам, в улусы откуда вновь тайши же с улусными людьми кочевать, то им быть в том же окладе, в государеве жалованьи, в 590 р.; 15. см. примечание 18, п. 28. На съезде же с тайшами были и шертовали их всех тайшей родственные и владетельные лучшие улусные люди, а что к шертовальной записи Аюкай и Солом Серен тайши руки приложили по-калмыцки и то калмыцкое письмо в Астрахани в Приказной Палате переведено, а переводили калмыки на татарский язык для того, что калмыцкого переводчика в Астрахани нет, а татарского языка в переводе на русский язык написано: "В правде я, Аюкай тайша, Солом Серен тайша шерть учинили: великого государя людям обид и налог и грабежи никакого не чинить, Аюкай и Солом Серен тайши и за мурз и за их родственных и ближних людей руку приложили". См. Полное собрание законов Российской империи. Т. II. № 672.

21 . 24 января 7191 (1683) года при боярине и воеводе князе Андрее Ивановиче Голицыне, окольничем князе Никите Ивановиче Примкове-Ростовском, думном дворянине и воеводе Степане Богдановиче Ловчикове под Астраханью за р. Волгою на прежнем месте шертовали на вечное и верное подданство Аюкай тайчжи за себя, за брата своего Большого Замсу и за детей своих Шабдара (Чакдорчжаб), Раптана, Санчжана (Санчжаб), Кончжапа (Гунчжаб), Солом Серен тайша за себя и за сына своего Мунке Темура, Меньшой Замса (Норбо Замсо) за себя, и все мы: Аюкай, Солом Серен и Замсо за Назар Мамемут тайшу (Назар Мамут, сын Нама Серена, двоюродный брат Аюки), Молеш тайшу (? Молоши), Дорчжи тайшу, сына Назар Мамутова, Байбу тайшу (сын торгутского Аюши, внук Темене батура или сын Лоузана, двоюродный дядя Аюки тайчжия или сын дербетского Тойна?), Черкес тайшу (?), Аюкая тайшу сына Дайчжина(?), Ечи тайшу (?), Данчжик тайшу (?), Цецен тайшу (сын дербетского Дайчин хошучия?), за братьев своих, детей и прочее (упоминается и Батур. Сличи примечание 20). Содержание этой шертной записи: 1) Сличи примечание 18, п. 5 и 6; 2) а что в прошлых годах по 7190 (1681) год и в 7190 (1681, 1682) и в 7191 (1682, 1683) годы я, Аюкай, и мы, Замсы тайши, с ратными людьми, с калмыками и татарами прежнюю шерть нарушали и ходили с изменниками башкирами в Кавказские и Уфимские уезды, также и под иные украинные города, разоряли села, города, деревни и под теми городами и по Волге и на промыслах и на проездах брали в плен русских людей, башкирцев и черемису с женами и детьми, конские и животинные стада отгоняли, грабежи чинили и учуги разоряли; и тех взятых русских людей всех нам, тайшам, собрав в улусах своих, прислать в Астрахань; башкирцев и черемису отпустить на их прежние места, где кто жил; ворам же, которые побрали русских людей по Волге за договором, учинить казнь и разоренье безо всякой поноровки с и впредь нам самим отнюдь так не делать и учинить заказ под смертною казнью, чтоб отнюдь наши улусные люди, калмыки и татары войною не ходили под города великого государя, сел и деревень не разоряли, людей не побивали, в полон не имали, конских и животинных стад не отгоняли и никакого зла не делали; 3) если башкирцы, своровав, великому государю изменят и придут к нам, тайшам, то, приняв их, к воровству их не соединяться, а присылать к великому государю к Москве и в городы царского величества; 4) Сличи примечание 11, п. 7; примечание 13, п. 4; примечание 18, п. 10; примечание 11, п. 9 и 10 (прибавлено: "возвратить князей и мурз юртовских с улусными людьми Астраханского кочевья, которые в прошлом 7190 (1681, 1682) году от казачьего разоренья от Астрахани отошли и пристали к нашим улусам"); примечание 18, пп. 12 и 13 (прибавлено: "полоненников, взятых под городами великого государя, привести в города, куда ближе и податнее, с провожатыми без остатку"), 14 и 15; примечание 20, пп. 7 и 10; примечание 11, п. 12; примечание 18, пп. 18-21, 25 и 28 (прибавлено: "если взятых русских людей, сыскав, всех не отдадим, уфимцев и черемису не отпустим или впредь примем изменников башкирцев и, соединясь с ними, учиним какие дерзости, а не пришлем в городы к великим государям"). См. Полное собрание законов Российской империи. Т. II. № 990.

22 . Сличи примечание 9.

23 . Выше, в примечаниях 4 и 16, было ошибочно сказано, что Дорчжи Рабтан или Уде Атас была дочь Шукур Дайчина, она была дочь сына его Пунцука. Шукур Дайчин (в 1640 г.) женил сына своего Пунцука на дочери зюнгарского Батур хун тайчжия; от этого брака родился Аюки, который воспитывался в Зюнгарии у деда своего Батур хун тайчжия. Шукур Дайчин на возвратном пути из Тангута заезжал (в 1655 году) в Зюнгарию, взял Аюки и возвратился в свои улусы... Старшая сестра (егечи) Аюки была замужем за халхаским Мерген хан Еринкеем, а младшая (Дорчжи Рабтан) была за хошутским Очирту Цецен ханом, дочь которых впоследствии вышла замуж за Чакдорчжаба, старшего сына Аюки... Жена Очирту Цецен хана (Дорчжи Рабтан) отправилась к торгутам и там жила у брата (аха) своего Аюки... Цеван Рабтан хотел было жениться на Ану, внучке Очирту Цецен хана (чья дочь?), но Галдан Бошокту хан похитил ее и взял за себя. Цеван Рабтан, оскорбленный поступком своего дяди, перекочевал в Боро Тала и, желая с Аюки тайчжием быть в родстве, взял за себя замуж его дочь. Санчжаб, третий сын Аюки тайчжия, сопровождал сестру свою в Зюнгарию к ее жениху, имея с собою более 15.000 семейств. Тявка, хан хасаков (киргиз), преградил было путь в Зюнгарию, но Санчжаб отважно пробился, победил Тявку и прибыл в Боро Тала... Все родственники Аюки были ненавистны Галдан Бошокту хану... В 1697 году, когда Галдан был поражен китайским войском и обратился в бегство, Аюки отправил зайсанга Дорчжичжаба с 1.000 человек войска в приалтайскую страну для того, чтобы следить за Галданом. Цеван Рабтан отправил Санчжаба с 20.000 войском для соединения с ним, но Диба тангутский, будучи в дружбе с Галданом, воспрепятствовал этому: Санчжаб возвратился обратно. В 1698 году Галдан умер в бегстве. Нойоны Хошучи, Себтен и Мунко, подчинившиеся Аюке, сопровождали Цеван Рабтана в Пекин на поклонение Богдо хану с поздравлением радостной победы над Галданом и поднесением дани. В 1700 году Аюки снова отправил послов с данью Богдо хану, но послы во время проезда через Зюнгарию были притеснены. После совершенного поражения Галдана Цеван Рабтан старался соединить многочисленные роды ойратов под своим господством, для чего при себе удержал и Санчжаба. Когда Аюки потребовал своего сына, Цеван Рабтан прогнал Санчжаба домой на Волгу, а подвластных, пришедших с ним, оставил у себя и разделил их по зюнгарским отокам. См. "Историю монгольских и туркестанских ванов и гунов", тетрадь 101, листы 8, 9, 10, 11, 12 и 13. Зорикту хун тайчжи (Цеван Рабтан) в 11-й день Цаган Сара года Модон Мечин (1704) арестовал Санчжаба, взял себе 15.000 кибиток его подвластных (торгутов). См. "Сказание об ойратах" Габан Шараба.

24 . 19 мая нынешнего 7195 (1687) года в нашей великих государей грамоте писано к тебе, ближнему нашему боярину и сберегателю и дворовому воеводе князу Василию Васильевичу Голицыну, что к нам, великим государям, калмыцкий Цаган Батыр тайша и дети прислали своих посланцев, бьючи челом, нам, великому государю, под нашу царского величества самодержавную высокую руку в вечное подданство и чтоб мы пожаловали тайшу, детей его и всех улусных их людей, повелели им кочевать между Волгою и Доном по речкам Хопру, Медведице и Илавле. Мы, великие государи, Цаган Батыря, детей его и всех улусных людей пожаловали в вечное подданство принять повелели и указали до нашего указа кочевать в тех местах, где ныне кочуют. Как к тебе (Голицыну) сия наша грамота придет, ты б впредь, где ему, тайше, и детям его с улусными людьми летом и зимою кочевать учинил по своему рассмотрению и к нему, тайше, от себя о том написал, а пристойно б ему, тайше, кочевать за Волгою на луговой стороне по Ахтубе реке. См. Полное собрание законов Российской империи. Т. II. № 1245.

25 . 13 июля 7205 (1697) года боярин князь Борис Алексеевич Голицын был для осмотра низовых городов и строения новой черты и шлюзного дела на реке Камышенке. По многим пересылкам калмыцкий Аюки пришел к той же реке Камышенке со многими ближними и лучшими улусными людьми; не доходя, наперед себя прислал своих ближних людей Унитея и Ечжу в обоз к Голицыну на устье р. Камышенки говорить о месте, где ему стать; по обсылке стал он от устья р. Камышенки в 5-ти верстах. 15 июля Аюки прислал своих ближних людей, где бы с Голицыным свидеться; Голицын к нему против того посылал и положился в том на его рассуждения, где ему удобнее видеться. По многим пересылкам Аюки приказал поставить себе ставку близко обоза Голицына и от себя со ставки поехал со всеми ближними людьми на свиданье, о чем вперед послал весть. Князь Голицын выехал к Аюке на половину дороги и с ним по обыкновению поздравлялись на лошадях; потом поехали вместе до палаток. Были в палатках. Князь Голицын звал Аюки к себе обедать, но тот, поговоря со своим старшиною, сказал, что ему за рогатками, пушками и многолюдством в обозе ехать невозможно. Князь Голицын приказал откинуть все рогатки и свесть людей, оставив малое число на караулах; посвидетельствовав о том, Аюки поехал в обозе со всеми своими владельцами и ближними людьми во многолюдстве и обедал у Голицына; после обеда, посидев довольно, поехал в свои таборы. В тот день не было никакого договора. 16 июля Аюки приезжал к князю Голицыну и просил его к себе; Голицын, видя его верность к великому государю, поехал только с одним двором в самых малых людей и без служилых. Сын Аюки (Гунчжаб) вдали от ставки встретил во многих людях. Приехав, Голицын с Аюки сидели, веселились и между собою учинили братство с великим душевным подкреплением. По братском подкреплении Аюки взял своего сына Генжепа (Гунчжаба), отдал его князю Борису Алексеевичу руками, отдаючи во всякое соблюдение и учение политики московской и других политик. Голицын пробыл у Аюки довольно до ночи. Аюки велел своему сыну Генжепу и племяннику своему Замсину (Йеке Замсо или Норб Замсо?) с ближними людьми не в больших людях проводить Голицына до стану его и там ночевать; они проводили и ночевали. (На следующий день) 17 июля по присылке князя Голицына Аюки со всеми своими владельцами и ближними людьми не во многих же людях приехал обедать к Голицыну; после обеда пошли в особые палатки и говорили о надлежащих великому государю делах: 1) если случай военный позовет на бухарцев, каракалпаков и киргиз-кайсаков, то Аюке давать 2 полуголанки и 3 мажеры и к ним ядра и бомбы, пушкарей и гранатников, да пороху 20 пуд; также давать ему ежегодно по 20 пуд пороху и 10 пуд свинцу; 2) ему, Аюке, вольно кочевать под всеми великого государя городами безопасно, а в кочевье не чинить обид, тесноты и воровства, как Аюкиным, так и другим улусным людям; 3) ради службы государевой, а также и для своей добычи Аюки посылать своих людей легким делом в Крым, на Кубань и в горы, если на них нападут неприятельские сильные люди и если будут убегать к государевым городам, то не отбивать их от городов, но как можно помощь чинить, пока неприятельские люди будут под ними лежать; если о том Аюки будет с людьми посылать письма от себя за своею рукою и печатью, то письма объявлять воеводам в городах, без письма же никуда не посылать; 4) калмыков, улусных людей Аюки, которые, своровав, убегут в государевы города одни или же с женами, или с детьми, не принимать и не крестить, но задерживать их в городах и писать о них в Москву и к Аюке, если воеводы за указом, то править на воеводах денег по 30 рублей за человека и отдавать их Аюке; если же то учинят градские люди, то деньги править по тому же на воеводах, а их писать в службу; 5) Аюке с его домом перевозить государевым людям чрез Волгу от Черного Яра до Саратова, где прилучатся суда; другие же улусы тем же государевым людям и в судах по прежним договорам (?) перевозить из найму без всякого задержания и обид, о чем смотреть воеводам приказать с подкреплением; 6) послать государевы указы на Уфу, Яик и в донские городки, чтоб не было никаких задоров и ссор от казаков и башкир и чтоб жили смирно, о чем учинить заказ под смертною казнью. Договорные статьи закрепил князь Борис Алексеевич Голицын своею рукою и отдал брату своему Аюке, а против того взял у Аюки противное письмо за его братиею рукою. Такими заручными белыми письмами разменялись 20 июля. См. Полное собрание законов Российской империи. Т. III. № 1591. Эту подлинную договорную грамоту у Аюки отбил Бакта-Гирей. См. в архиве Астраханской Палаты государственных имуществ Дела Калмыцкого Управления 1721 года № 16.

26 . Аюки имел четыре жены: а) Ахала, дочь хошутского Кундулен Убашия; была ученая, умная женщина, от нее родился Чакдорчжаб; б) Ванчжил, тоже из дома хошутских владельцев (кого?), от нее родился Гунчжаб; когда Аюки был на войне, нутук прогнал ее к ее родным; в) Тайчжи Абга, дочь зюнгарского Цеван Рабтана, от нее родились: Церен Дондок, Галдан Данчжин, Арабтан, Баран Церен; г) неизвестно ни имя, ни род ее. У Чакдорчжаба были жены: а) племянница зюнгарского ламы нойона Камбо (имя неизвестно), от нее родились: Дасан (Дацан), Баксада и Нимтер; б) Габала, дочь дербетского Солом Церена; от нее родились: Дондок Раши, Добчи Раши (Солом Добчи), Бусурман, Яндак, Бодон и Дорчжи Раши. (Сообщено старцем Бебе Габан Цойчжием). Пока мне неизвестно имя той Чакдорчжабовой жены, из-за которой произошли раздоры между отцом и сыном.

27 . Сличи примечание 23.

28 . 30 сентября 1708 года ближний министр и Казанский и Астраханский губернатор Петр Матвеевич Апраксин, идучи из Астрахани в Казань пловучим походом и отошед от Астрахани 200 верст, виделся с калмыцким Аюкою ханом (Аюки в первый раз назван ханом на урочище речки Даниловки на Ахтубе в трех верстах от р. Волги) и говорил нижеследующее о делах великого государя:

I. Апраксин хвалил службу Аюки хана, впредь обнадеживал его милостью великого государя и говорил, что Аюки служит великому государю паче других во всякой верности и чинит всякое бережение русским народом и чтобы он наипаче того верно служил, за что милость и жалованье великого государя никогда не будет от него отъемаема и что от неприятелей его будет ему охранение со всяким бережением. Аюки хан обещал великому государю служить до смерти своей во всякой верности непременно и не отходить кочевьем своих улусов от р. Волги.

II. Апраксин говорил: "По милостивому указу великого государя вручена мне Казань, Астрахань, Терек, Уфа и все низовые города всяким правлением во всяких делах; когда неприятели придут под города и уезды, и я буду писать Аюки хану из Казани или Астрахани, чтоб он послал на неприятелей ратных людей, то бы его люди верно служили и с русскими людьми друг друга оберегали за одно: если хановы люди докажут службу, то им будет дане довольное велик, госуд. жалованье. На это Аюки хан обещался клятвенно по своей вере, когда неприятели придут к Астрахани, Тереку, Казани или иным низовым городам, Апраксин будет писать к Аюки, то он, Аюки хан, будет посылать своих ратных людей с детьми, внучатами и другими тамошними и будет служить верно, заодно с русскими и никогда не оставит своей верной службы.

III. Апраксин требовал, чтоб Аюки хан имел тайшей, калмыцких владельцев и улусных их людей во всяком послушании и страхе, чтоб тайши и владельцы (нойоны) сами не ходили на нагорную сторону, где есть города, села и деревни, и не посылали своих людей для разорения; если же кто явится в русских уездах своевольством и учинит разорение, тем ворам учинить казнь, а разоренье велеть платить и править на их владельцах. Аюки хан сказал о том всем тамошним и владельцам, бывшим при нем, приказал накрепко и хотел немедленно послать указы во все дальние улусы к (торгутскому) Чимету (сыну Батура, младшего брата Дугара) и (дербетскому) Мунке Темуру (сыну Солом Церена) под смертным страхом, чтоб сами владельцы отнюдь не ходили на нагорную сторону р. Волги и людей своих не посылали.

IV. Апраксин говорил, что в нынешнем году люди Чимета и других владельцев учинили в Пензенском, Козловском, Тамбовском и иных уездах много разорения, сожгли более ста сел и деревень и побрали много мужчин и женщин, и конские и скотские стада. Прежде было писано из Москвы и от меня из Астрахани об отдаче того ясыря с по доныне в сыску малое число, оброны и уплаты не учинено, русские ясыри распроданы в Кизильбашию (Персию), на Кубань, в Хиву и Бухарию и еще много находится в калмыцких улусах русских ясырей, кроме донских, сыскать, во всех улусах учинить крепкий заказ, чтоб тех ясырей сыскивали и приводили к хану, а он бы велел отдавать их в те города, к какому улусу ближе. Аюки хан отвечал, что это воровство учинено без его ведома калмыками Чимета, Мунке Тимура и др., что он этого никогда не желал и имеет в том великий зазор и опасается гнева государя. Хотя Чимет и Мунке Тимур своими кочевьями отдалены от него, Аюки, и ему нельзя сведать, что учинят они, и удержать, однако он тотчас пошлет к ним указы с великим страхом, чтоб они впредь так не делали, людей своих унимали, взятых русских людей тотчас бы всех сыскали и прислали в государевы города; если же они не учинят того, ослушаются, то он, Аюки хан, будет писать на них великому государю и губернатору в Казань и пойдет на них войною с ратными людьми. Великий государь для верного осмотра тех русских ясырей в хановьях калмыцких, едисанских и енбулуцких улусах оставил бы губернатором доброго человека Из своих; которые явятся, тех всех бы тотчас собрать и отослать в Астрахань. Для этого оставлен астраханский дворянин Михаил о Берейтов.

V. Апраксин говорил, чтоб Чимет тайша был во всяком послушании Аюки хана, как и другие; если же тот по-прежнему будет непослушен, то б хан с ним управится и взял его в крепость; хан же не будет оставлен ни милостью великого государя, ни береженьем ратным людям. Аюки хан отвечал, что он будет унимать Чимета, наказывать его со страхом и прошением, чтоб тот верно служил великому государю и не чинил разоренья жилецким людям русских городов, не посылал своих людей в русские города и без его ведома ничего не делал, иначе же хан будет беречь того, чтоб поймать Чимета и идти на него войною.

VI. Апраксин говорил, что он через письма и присылки извещал хана о том, какое в прошлом (1707) году было разорение г. Тереку от вора самозванного Салтана (Мурата, интересные ответные речи которого находятся в Архиве Астраханской Палаты Государственных Имуществ в делах 1703 года, по алфавиту № 1), чеченцев, кумык и терских нагайцев, что когда Терек был в осаде, хан обещал было прислать 3.000 калмыков со внуками своими Д асан ом (сын Чакдорчжаба) и Дондоком (сын Гунчжаба), но не исполнил: Дасан приезжал в Астрахань без людей, а Дондок пришел с малыми людьми и был награжден жалованьем, но пошед из Астрахани, с дороги поворотился. Ныне чеченцы, нагайцы и другие тамошние владельцы чинят Тереку всякие пакости и хвалятся разореньем; и на них Аюки хан послал бы 4.000 или 5.000 своих людей и велел разорить их за то, что они царскому величеству, общему нашему государю, с тем воровским Салтаном учинили великую обиду и разорение Тереку, побрали многих русских людей и распродали в разные земли, а иных и ныне держат у себя в неволе на великих окупах. Этим Аюки хан показал бы великому государю верную службу, с хановыми людьми заодно будут посланы на чеченцев ратные люди с Терека и казаки из Гребенска. На это говорил Аюки хан, что он пошлет 5.000 человек или больше с сыном Чакдорчжапом (Чакдорчжаб) или со внуками и велит разорить тех чеченцев и терских нагайцев за Терское разорение, когда они и доныне не уймутся, и что на войну на чеченцев, вероятно, и Чимет пойдет с радостью и вину свою великого государя заслужит.

VII. Аюки хан просил Апраксина послать указы во все города от Астрахани до Саратова, чтоб города, куда хан будет присылать, оберегали и давали ему ратных людей и пушки, когда ему, хану, от каких неприятелей будет насилие. Апраксин отвечал, что все будет сделано, а чего воеводам учинить нельзя будет, то писать в Казань или Астрахань, где будет он, губернатор; если от хана к нему будут посланы люди, то указано будет воеводам давать им в городах подводы и провожатых со всяким удовольствием и безо всякого задержания. Если же этим городам будет какое неприятельское наступление и насилие и воеводы будут писать и присылать к Аюки хану о присылке ратных людей в оборону себе, то хан, по обещанному слову своему и верной службе к великому государю, должен посылать ратных своих калмыков на всяких великого государя неприятелей и оберегать те города.

VIII. Аюки хан говорил, что он желает иметь также верную и правдивую дружбу и названое братство с Петром Матвеевичем, какое у него учинено было крепкое братство с боярином князем Борисом Алексеевичем (см. примечание 25), что Петр Матвеевич по великого государя указу учинен правительным губернатором над Казанью, Астраханью и всеми Низовой земли городами и всякие дела вручены ему полным его великого государя указом, как прежде сего никому так не было. Апраксин отвечал, что он желает верного названого братства и крепкой дружбы с Аюки ханом, для всяких лучших царского величества, общего их государя, дел. См. Полное собрание законов Российской империи. Т. IV. № 2207.

29 . Петр Матвеевич Апраксин 5 сентября 1710 года снова виделся у р. Даниловки, на прежнем месте, с Аюки ханом, бывшем с другими тайшами во многолюдстве, и говорили о делах великого государя следующее:

I. Апраксин говорил то же, что в 1 статье 28 примечания с следующим дополнением: верная служба хана известна великому государю, который за то, по доношению его (Апраксина), пожаловал хана излишним жалованьем с прибавкою, указав давать хану в год 1.000 рублей, также учинил прибавку в порохе и свинце для служб людей его. Аюки хан отвечал, как и прежде, обещая, что он будет приказывать всем тайшам не отходить кочевьем никуда от р. Волги.

II. Апраксин говорил то же, что во 2-й статье 28 примечания. Аюки хан и тайши (торгутский) Чимет, (дербетский) Читер, сын Мунке Темура, и (торгутский) Дондок Омбо (сын Гунчжаба) обещали не оставить службы своей.

III. Августа нынешнего 1710 года Его царское величество с нарочнопосланным курьером собственноручно писал губернатору, чтоб ныне, в будущую осень, всем хановым людям, тайшам и улусным их людям прикочевать к Дону и зимовать на Дону, что необходимо для предупреждения набегов кубанских воровских донских казаков Некрасова и других: этим Аюки показал бы свою службу. Аюки хан отвечал, что хотя то и не без труда ему, однако ж то изволение государево исполнит за волю государеву и за братскую с губернатором дружбу и любовь и ныне, будущею осенью (1710 года) пошлет к Дону против Манацкого городка, недалеко от Черкасского, 10.000 калмыков с тайшами (торгутским) Чиметом Батуровым и (дербетским) Читером Мунке Темуровым, которым велит кочевать до весны на рр. Салу и Маныче, в днище от р. Дона; Чимет и Читер сами тоже обещали. Хан и тайши говорили: как де им с которого времени идти к Дону, чтоб к ним от губернатора были нарочно присланные из астраханских дворян, которым бы для всяких ведомостей и там с ними быть.

IV. Апраксин говорил, чтоб хан имел тайшей и прочих во всяком у себя послушании, чтоб тайши и владельцы сами не ходили и людей не отпускали на Нагорную сторону, где есть города, села и деревни; если же кто явится, тем ворам чинить казнь, а разорение платить и править на владельцах. Аюки хан сказал Чимету и Читеру, Дондок Омбо, бывшим при нем, под страхом и хотел послать указы в дальние улусы, чтоб калмыки без его указа отнюдь не переходили на Нагорную сторону р. Волги; буде же кто явится преслушенс, тем чинить конечное разорение и самих головою отсылать в русские города. Тайши все это подтвердили.

V. Апраксин говорил, что в нынешнем 1710 году государь указал ему, губернатору, согласясь с ханом, управляться с башкирами войною за их великое воровство и многую измену, о чем с Дмитрием Горочаревым и др. письменно и словесно был извещаем хан, который сам с Дундуем, своим человеком, нарочно писал и приказывал, чтоб послать на башкирцев. Губернатор послал из Казани с стольником Иваном Бахметевым многих ратных людей, которые стоят уже на указанном месте, но хан все еще не послал своих ратных калмык на башкир, которые чинят всякие пакости, доныне не дают дани и хвалятся разорением и каракалпаками. Ныне хан чтоб послал своих ратных людей и велел им разорять, побивать и брать в полон башкиров за то, что они государю учинили измену, Казани и многим уездам великое разорение, побили и побрали более 11.000 людей и разорили и пожгли многие сотни сел и деревень. Аюки хан отвечал, что он послал на башкиров 5.000 калмык с (торгутским) Дорчжи тайшей, сыном (Назар) Мамута, и другими владельцами, которые отправились в поход недели три тому назад, и ожидает оттуда ведомостей; ныне же послать на башкиров больших людей стало поздно, а неотложно пошлет он, хан, больших людей весною (1711 года) с (торгутским Назар) Мамут тайшею, буде не будет какой иной великой нужды.

VI. Аюки хан говорил то же, что в VII статье 28 примечания, прибавив: когда ему, хану, от башкир, крымцев или иных неприятелей будет насилие. Апраксин отвечал, что все будет исполнено, прибавив: если будут письма хановы за его рукою, велит он, Апраксин, давать хану помощь из Астрахани и в оборону ходить, не описываясь к себе в Казань, а комендантам других городов велит писать о том в Казань или где будет губернатор. Далее то же, что в VII статье 28 примечания. Эти статьи своими подписями и печатьми утвердили Аюки хан, губернатор П. М. Апраксин и другие тайши и владельцы. См. Полное собрание законов Российской империи. Т. IV. № 2291.

30 . Турки не только приняли донских казаков Некрасова с товарищами, бунтовавших в 1708 году, в область и защищение свое, но дали им вспоможение из крымских и кубанских татар для нападения в наши области и чинения разорения. См. Полное собрание законов Российской империи. Т. IV. № 2322. Донские казаки, оставаясь верными крестному целованию, помогали царским войскам в усмирении астраханского бунта в 1705 году. См. Полное собрание законов Российской империи. Т. IV. № 2092 (Приложение).

Нынешние калмыки - это в общем маленький народ (189 тысяч человек) с огромным прошлым. Единственный буддийский народ в географической Европе - и пожалуй самые кочевые кочевники, чья география - от Лхасы до Парижа.

О калмыках я не раз писал в контексте Казахстана - только там они назывались джунгары. Общее название - ойраты, или просто западные монголы. От "обычных" монголов они были обособлены всегда, даже сейчас числятся отдельным народом (640 тыс. человек, по трети в Китае, Монголии и России), к тому же в ойратский союз входили и тюркские племена - их потомками стали алтайцы и тувинцы. Но может именно поэтому к концу 16 века, когда от былого величия монголов осталась лишь смутная память, у ойратов случился классический (по Гумилёву) "пассионарный взрыв", начавшийся в 1578 году с войны против халха-монголов и обособления от последних. К 1640-м годам ойраты создали три ханства - Джунгарское (где сейчас Турфан и Урумчи), Кукунорское, или Хошеутское (в предгорьях Куньлуня) и Калмыцкое - в нескольких тысячах километров западнее, на Волге.
Вот (по клику ссылка на оригинал) карта ойратских переселений, переснятая в элистинском музее:

А родина ойратов выглядела примерно так - это ещё не она сама, а её казахстанское преддверье: высокий мрачный хребет Джунгарского Алатау как большой остров в степи, да пыльная буря над степью.

Переселения части ойратов на запад началось где-то в конце 16 века, и в основе его были племена торгоутов и хошеутов. Особенно интересны вторые - их нойоны возводили свою родословную к командирам, как сказали бы сейчас, элитного спецподразделения "Хошеут" ("Клин") - авангард личной гвардии Чингисхана, куда отбирали лучших из лучших. Однако большинство хошеутов, как уже говорилось, создали своё ханство вокруг высокогорного озера Кукунор, поэтому в основе калмыцкого исхода были именно не столь прославленные торгоуты. Знаковое место - , узкий (около 40 километров) проход между горных хребтов, которым из монгольской степи на запад выходили и гунны, и Чингисхан, и джунгары.

Дальше калмыки (а этим словом всех ойратов прозвали мусульмане) отправились на север, возможно надеясь поселиться на руинах Сибирского ханства, и пару десятков лет кочевали в западно-сибирских лесостепях, периодически беспокоя русские остроги, в первую очередь Тару (на севере нынешней Омской области).

В 1608 году торгоутский тайша Хо-Урлюк прибыл в Тарский острог для переговоров, и в следующем году русские заключили с калмыками мир и предложили им занять степи в низовьях Волги и Яика. Вообще, переселение калмыков сложно назвать походом - кочевая жизнь была для них естественна, просто периодически их кочевья смещались на один сезонный переход западнее. К 1613 году калмыки достигли Яика:

Где, думаю, быстро поняли, почему хитрые русские предложили им переселиться именно туда: у прикаспийских степей был хозяин - одряхлевшая Ногайская Орда, осколок Золотой Орды, и возможный предок Казахстана. Около 20 лет длилась война калмыков с ногайцами, и к 1630 году Хо-Урлюк захватил Нижнее Поволжье... вернее, не саму Волгу, которая оставалась русским владением, а окрестные степи.

Однако, калмыком здесь явно понравилось, что немудрено после гиблых степей Джунгарии и морозной Сибири - относительно мягкий климат, близость огромной реки. Если считать Великую Степь сухим океаном, то юго-восток Европы от Дуная до Волги всегда был для кочевников чем-то вроде Америки. Калмыки нашли здесь даже священную гору - Большое Богдо (171м), что над озером - на её вершине, по калмыцкому поверью, жил Цаган-Аав, или Белый Старец - покровитель всего живого, а по одной из легенд калмыки принесли эту гору сюда на своих плечах, но чуть-чуть не донесли до Волги, так как один из каравана поддался греховной мысли и был задавлен враз отяжелевшей горой.

Не теряли времени и джунгары, оставшиеся на прежнем месте, где тайша племени чоросов Хара-Хула объединил другие племена (), а его сын Хото-Хоцин в 1635 году провозгласил Джунгарское ханство (дословно - "ханство Левой руки", то есть Западное ханство). Калмыцкое ханство было провозглашено даже чуть раньше (хотя первые его правители носили титул тайши), в 1630-м году, а в 1640-м Хо-Урлюк уехал в Джунгарию на курултай всех ойратских племён трёх ханств, по сути образовавших конфедерацию. На курултае был принят общий для них свод законов Степное Уложение, утверждён религией ойратов тибетский буддизм и принят алфавит "тодо-бичиг" ("ясное письмо"), разработанный опять же тибетским монахом Зая-Пандида. Социальное устройство ойратских государств можно изучить на этой схеме из элистинского музея (по клику - ссылка на оригинал):

Дальше судьбы трёх государств сложились по-разному. О Хошеутском ханстве ничего толком не нашёл, а вот Джунгария показала себя достойной наследницей гуннов и чингизидов - последующие сто лет ни Китай, ни Туркестан, ни русская Сибирь не могли спать спокойно: джунгары брали Лхасу и Ташкент и сибирские остроги, пленённый в одном из которых 1717 году шведский инженер Густав-Юхан Ренат наладил кочевникам производство огнестрельного оружия. Джунгары удерживали Кузнецкую котловину, поэтому имели вдосталь железа. Впрочем, России это всё было скорее на руку: джунгаро-казахские войны, шедшие с попеременным успехом, толкнули Младший и Средний казахские жузы на сближение с Белым царём. Памятник тех времён - руины джунгарского дацана в Карагандинской области ( и историю Джунгарского ханства), ещё один дацан Аблайкит раскопан под Усть-Каменногорском, да и "семь палат" Семипалатинска - руины буддийских храмов джунгарского города Доржинкита.

Калмыкам же воевать было осбенно некуда. Их кочевья простирались от Дона до Яика, от Самарской Луки до Терека, им хватало земли - торгоуты жили на правом берегу Волги, хошеуты - на левом. Хо-Урлюк в 1644 году попытался покорить Кавказ и там погиб. С Крымским ханством калмыки воевать не решались, разве только в союзе с донскими казаками, и в общем начали потихоньку интегрироваться в Россию, в 1649 году Дайчин (сын Хо-Урлюка) заключил с ней первый союзный договор. Вообще, вопреки расхожему мнению, придти и всех тупо завоевать - не наш метод, чаще всего в состав России новые территории входили через медленное, растянутое на сотню-полторы лет приручение, когда каждое следующее поколение имеет не критически меньше независимости, чем предыдущее: из союзника - в сателлиты, из сателлита - в протекторат, из протектората - в прямое владение, а дальше лишь ассимиляция. Расцвет Калмыцкого ханства пришёлся на эпоху правления хана Аюки (1690-1724), чья ставка располагалась напротив Саратова, где сейчас город .

При этом двуединое ханство постоянно взаимодействовало между собой. В 1701 году из-за династических конфликтов один из сыновей Аюки бежал в Джунгарию, и его потомки стали там важной политической силой (а Джунгария, надо сказать, после смерти каждого хана на несколько лет вновь распадалась, и за это время потрёпанные набегами казахи успевали собраться с силами и отыграть все джунгарские завоевания обратно). В 1731 году в Калмыкию ушёл со своими людьми нойон Лозон-Цэрэн, зять хана Галдан-Цэрэна - это существенно подорвало военную мощь Джунгарии, вдобавок стоял Лозон на важном ташкентском направлении. В 1750-е, когда Джунгарское ханство уничтожил наконец Китай, и на Волгу потянулись беженцы, в первую очередь племя дербетов, западнее торгоутских кочевий.

В 1761 году к власти пришёл восьмой по счёту правитель хан Убаши, которому бросил вызов другой потомок Аюки Цебек-Доржи. Первого поддержали русские войска, второй бежал на Кубань, которую тогда ещё удерживала Османская империя. Для предупреждения следующих смут русская администрация учредила "зарго" - народный совет, обладавший едва ли не большими полномочиями, чем хан. Возмущённый таким раскладом Убаши помирился с Цебек-Доржи, и понимая, что война с Россией безнадёжна, решил поступить как дальние предки - уйти и основать новое ханство. Зимой 1770-71 годов начался грандиозный исход - с места снялось 2/3 калмыцких кибиток (в том числе большая часть левобережных хошеутов) и отправилась обратно в Джунгарию через казахскую степь, сметая по дороге казачьи станицы и угоняя с собой их обитателей:

Однако это была не перекочёвка, а именно исход - бросок по голодным степям, населённым вдобавок казахами, ещё не забывшими джунгарских войн. От голода, холода и стычек с казахами погибо не менее половины ушедших, но к концу лета Убаши и выжившие калмыки достигли бывшей Джунгарии, которая теперь называлась Синьцзян, и приняли китайское подданство - но ничего особенного этим не добились: ханский титул, как и под Россией, остался в Китае формальностью.

Калмыцкое ханство же после этого было упразднено и включено в Астраханскую губернию как особое образование Калмыцкая степь, разбитая на 9 улусов, каждым из которых руководил тандем калмыцкого тайши и русского чиновника - этот порядок не менялся вплоть до 1917 года. Часть калмыков, жившая за Манычем, вошла в состав Донского казачества (где появились как буддийские калмыцкие станицы, так и бузавы - крещённые калмыки с русскими именами, ныне весьма заметный в жизни республики), остальные также стали чем-то вроде казачьего войска - калмыцкая конница участвовала во многих российских войнах, в том числе в походе на Париж.

Вообще, калмыки в дореволюционных текстах упоминаются очень часто, куда чаще, чем киргизы (казахи) или башкиры, не говоря уж про каких-нибудь бурят. Всё ж таки остров монгольской степи, со всех сторон окружённый русскими землями с городами, сёлами и казачьими станицами, сложно было не заметить, а кибитки служилых калмыков порой удивляли прохожих и в Петербурге. От былого калмыцкого колорита осталось в ХХ веке немногое, но он неплохо задокументирован в музеях. Кибитки (то есть юрты), как и в Казахстане, тут чаще всего служат кафе национальной кухни:

Калмыцкая кибитка - это юрта монгольской конструкции, то есть её купол образован прямыми, а не изогнутыми (как в ) жердями. В остальном юрточная культура едина для всей Великой Степи - мужская и женская стороны, цветастые украшения, очаг под шаныраком (или не знаю, как это окно в потолке называется у калмыков), типичная утварь вроде расписных сундуков, ступы для взбивания кумыса или хитроумного самогонного аппарата.

Калмыцкким "фирменным знаком" была улан-зала - красная кисть, украшавшая головые уборы. Также читал, что калмыки носили серьгу в правом ухе и длинную косу (в том числе мужчины). Вот женские костюмы из того же музея. Слева - подаренное музею одеяние дальней наследницы Убаши (имя её я забыл), которая до сих пор остаётся уважаемым человеком в Китае и несколько лет назад приезжала на родину предков. Справа костюм замужней женщины из двух платьев - нижнего "терлг" и верхнего безрукавного "цегдг", и шапки халвнг с красной бахромой. Слева сверху вниз девичьи шапки камчатка, тамша и джатг, а также всякие украшения.

Мужская одежда - скорее казачья, чем монгольская, не считая всё тех же красных кистей: бешмет (бюшмюд), шапка махла, пояс бюс с кинжалом утх. Посредине - шапка-хаджилга да всякие мужские атрибуты от чаши для молочной водки (привет самогонному аппарату в кибитке!) до щипчиков для усов.

Украшения от девичьих серёжек до навершия знамени:

Вторая калмыцкая "визитка" после красной кисточки - гравированные металлические бюсы (пояса). Здесь же мужская серьга синк, плётка и амулетница с каким-нибудь буддийским заступником:

Курительные трубки (вот явно казаки научили!) гааз и музыкальные инструменты от степняцкой домбры до русской гармошки. Фольклор у калмыков был не то чтобы богат, но интересен, включал например благожелания йорял (часто исполнялись на праздниках как тосты) и проклятия харал (для чтения которых натирали язык чёрным, поэтому заклинание для их нейтрализации называли "молитва чёрного языка"). Или гурвн - шутливые четверостишия из вопроса и трёх ответов. Самый, пожалуй, экзотический жанр - кемялген , стихи-импровизации с "наглядным пособием" из последнего позвонка овцы (он был устроен крайне сложно, и каждая деталь имела своё название - Серая гора, Лоб богатыря и другие).

Был у калмыков и эпос "Джангар ", повествующий о райской стране Бумба и её защитниках (что, кстати, весьма неожиданно, учитывая "наступательную" политику ойратов). Считается, что старообрядческая легенда о Беловодье возникла именно на периферии бывшего Джунгарского ханства, в предпгорьях Алтая, куда бежали многие староверы - и не была ли прототипом Беловодья именно Бумба? Как и , "Джангар" исполняла особая каста сказителей-джангарчи , многие из которых стали живыми легендами, в первую очередь Ээлян Овла, со слов которого в 1908 году эпос и был записан.

А вместе с буддизмом среди джунгар распространился и "Гэсэр", связь которого с "Джангаром", говорят, довольно прозрачная. Гэсэр изображался и на калмыцких знамёнах, в том числе тех, под которыми они входили в Париж... и ведь получается, что это был самый западный город, знавший поступь степняков. Доспехи справа, впрочем - реплика куда как более старых:

Ещё интересна и вполне себе популярна калмыцкая кухня. Кайнары (пирожки, хотя вроде как "калмыцкими" они стали лишь в ХХ веке) и борцоки (пышки) встречаются во многих забегаловках, реже попадаются бёреки (пельмени), дотур (тушёные мелко нарезанные внутренности), хюрсн (типа лагмана), а в ресторанах на заказ подают кюр - баранина, запечанные в бараньем желудке (!) в земле. Впрочем, "визитная карточка" местной кухни - джомбо, калмыцкий чай с молоком, маслом, солью, а иногда ещё лавровым листом, мускатным орехом и жарённой мукой. Но у меня, к великому сожалению, не задалось: в забегаловках я всем этим пренебрёг, рассчитывая серьёзно отведать национальной кухни в ресторане... однако как оказалось, все подобные заведения в Элисте работают до 18 часов, а после остаются лишь пошлые кабаки да пиццерии, и я не успел.

Но (кроме кухни) всё это в прошлом - советская власть к калмыкам оказалась безжалостна как мало к какому другому народу. В принципе кочевое прошлое стало размываться ещё в середине 19 века, когда в степи появилось множество русских сёл (в том числе Элиста) и система лесополос. Калмыки отличились в гражданской войне - в основном они воевали за белых вместе с донскими казаками и после ушли в Югославию, но были и красные - в первую очередь военачальник Ока Городовиков. В 1920 Калмыцкая степь превратилась в Калмыцкую автономную область в центром (как и до революции) в Астрахани. В 1928 центром стала Элиста, а в 1935 автономную область повысили до АССР. Для калмыков это было время радикальных перемен - как положительных (ликбез, создание современной медицины), так и отрицательных - коллективизация (а кочевники переживали её едва ли не хуже пахарей), тотальное (и это не гипербола) уничтожение буддийских храмов. Однако самое страшное началось в 1943 году:

Депортация ... здесь это слово звучит очень страшно. В войну немцы заняли большую часть Калмыкии и подошли на сотню километров к Астрахани, и установили временную национальную администрацию, которую возглавили калмыцкие белоэмигранты. И хотя среди калмыков были и Герои Советского Союза, и военачальники (например, Басанг Городовиков, племянник Оки), после войны они попали в список народов, обвинённых в пособничества фашистам и в ходе так называемой операции "Улусы" депортированы. В Казахстан их депортировать не стали - всё же родная стихия, и потому раскидали по Уралу и Сибири - крупнейшие общины (около 20 тыс. человек каждая) оказались в Краяноярском и Алтайском краях, Омской и Новосибирской областях. Депортировали их зимой, в почти не отапливаемых вагонах, многим давали на сборы по полчаса - в первые месяцы депортаций погибло около четверти калмыков (из 97 тысяч). На новом месте им тоже не всегда были рады - например, девушка-гид в музее рассказывал, что там, куда сослали её бабушку, накануне прошёл слух, якобы калмыки - людоеды, и как к ним относились поначалу, представить нетрудно. Когда в 1956 году Хрущёв реабилитировал депортантов, в живых оставалось 77 тысяч калмыков, многие из которых к тому же не стали возвращаться на родину. Но чтобы понять масштаб беды - депортации подвергли всех калмыков: сначала - в самой Калмыкии (которая упразднялась в 1944-57 годах), затем - в других регионах вплоть до столиц, затем - в смешанных браках. То есть, нет такого калмыка, чьих предков не задела эта катастрофа...

И в общем, прямо сказать, вид современных калмыков печален. Во-первых, почти не услышать живую калмыцкую речь - в депортации выросло целое русскоязычное поколение, ходившее в русские школы по месту жительства. Во-вторых, в рассуждениях интеллигентных калмыков чувствуется та же национал-виктимность, что у прибалтийцев или украинцев, да опасение "нас скоро не станет". У тех, кто попроще - осознание бедности и неустроенности в своей республике: таксист в Элисте сравнивал Калмыкию с Киргизией, очень завидовал Казахстану, но при этом считал, что без России регион скатится в окончательный и бесповоротный бардак..Ещё калмыки очень не любят, когда их валят в одну кучу с Кавказом, обижаются на утверждения, якобы у них там притесняют русских, и сильно недовольны, что в Москве на них реагируют как на тех же гастрбайтеров. В общем, какое-то чувство сломленности... хотя это всё мои личные впечатления за пару дней, на глубину ни в коем случае не претендую.

Но хватит теории! Из Астрахани в Элисту я ехал на стареньком, но просторном автобусе, который идёт по степной дороге 4,5 часа. Калмыцкая степь по сравнению с казахской куда как теплее и плодороднее, я бы сказал, в сравнении она кажется маленькой и домашней. И очень, к тому же, богатой жизнью - помимо бесконечных стад я видел и журавлей, и чуть ли не дрофу (по крайней мере здоровенная нелетающая птица пялилась на нас из травы), а на кочках у дороги кое-где россыпи красных тюльпанов.

Местами - солёные озёра:

Местами - пресные ильмени:

Кое-где - одинокие песчаные гряды, причём если справа от дороги (где сидел я) они в основном довольно далеко, слева попадаются прямо у шоссе, так что из окна автобуса прекрасна видна текстура жёлтого песка.

Въезд в Калмыкию - я почему-то ожидал увидеть буддийскую арку... Кстати, в Калмыкии парламент называет Народный Хурал, конституция - Степное Уложение, а Глава Республики - не президент, а просто Глава Республики. Был тут и свой хан в 1990-е Кирсан Илюмжинов - но славы Назарбаева он не достиг и народную память о себе оставил примерно как Ельцин - брезгливую (хотя сделал Калмыкию интересной туристу именно он!).

Первый собственно калмыцкий посёлок Хулхута:

За которым над степью возвышается воинский мемориал, а мелкие памятники попадаются вдоль дороги добрый десяток километров. Примерно досюда, оккупировав 5 улусов целиком и 3 частично, дошёл в 1942-43 годах вермахт. Чуть ближе к Астрахани сохранились (я, впрочем, не заметил) противотанковые рвы недостроенного укрепрайона, надобность в котором к великому счастью отпала.

Кладбище в степи, кажется у следующего посёлка Утта (где есть свой Поющий бархан - встречаться в Казахстане). Справа христианские кресты, а слева кирпичные и кованные надгробия - первые популярны у казахов, вторые у киргизов, то есть буддисты-калмыки позаимствовали это у соседей по Степи.

Юго-запад Калмыкии занимает опять же единственная в Европе пустыня Чёрные Земли, возникшая вроде как от перевыпаса. В основном она южнее трассы, но кое-где "захлёстывает" и сюда:

Основной скот у дороги - коровы, а коз, овец и даже лошадей я видел существенно меньше. Кое-где из земли торчат едва заметные прямые палки - видимо, коновязи.

Попадаются в Калмыкии и верблюды - но редко, с Южным Казахстаном не сравнить:

34.

А вообще, гордость калмыцкой степи наряду с тюльпаном - сайгак, здесь единственная их популяция в Европе. Да и та почти что уничтожена браконьерами, и сейчас этих чудных антилоп разводят несколько сайгачьих питомников.

35. из ставропольского музея.

По дороге из Астрахани в Элисту пейзаж медленно меняется - плоский Прикаспий уступает место холмистым Ергеням, исчезают пески и солёные озёра, трава становитчя выше, а местами даже появляются деревья... но общее безлюдие остаётся.

Ещё одна особенность Калмыцкой степи, которая не даёт спутать её с Казахстаном - всякие буддийские атрибуты:

Нечто похожее на сетку для большого тенниса - скорее всего, на ней висели буддийские флаги:

А калмыцкие сёла удручающе невзрачны, как впрочем и у всех кочевников, привязанных к земле в ХХ веке. Неприметные домики за высокими заборами, чаще всего из вертикальной доски - как например райцентр Яшкуль, где у нас была получасовая остановка на трассе.

Или село Приютное, бывший Амтя-Нур ("Сладкое озеро", так как правда стоит на озере с известковой водой), у выезда на Ставрополь - тут нормальные атрибуты райцентра типа управы с мозаикой на стене или непонятной инсталляции на площади. Жалею, что не сумел заснять ни один из сельских хурулов и ступ , коих теперь по Калмыкии построено немало. Помимо Элисты в Калмыкии два города - Городовиковск за Манычем и Лагань близ Каспия, а ещё одно стратегическое место - село Цаган-Аман на Волге, которая течёт по Калмыкии около 20 километров, но слышал, что именно на этом участке самое наглое икряное браконьерство. Впрочем, самыми неспокойными местами Калмыкии считается юг у границы с Дагестаном - там много пастухов из чеченцев и даргинцев, и говорят, практикуется рабство... Но всё это в стороне от моего пути.

А за Приютным - Маныч-Гудило, которое я проезжал без остановок в маршрутке с тонированными стёклами, поэтому сделал лишь несколько кадров ужасного качества. Большое (с треть Москвы), длинное (около 150км, то есть больше похоже на широкую реку), солёное (17-29%, то есть как Азовское море) мелководное (в среднем менее 1м), до постройки водохранилищ пересыхавшее к концу лета озеро - на самом деле одно из интереснейших мест мировой географии. Дело в том, что вместе со множеством (более 170) солёных и пресных озёр Кумо-Манычской впадины он является остатком древнего Манычского пролива, соединявшего Азовское море с Каспийским: ведь последнее - не озеро, а "оторвавшийся" кусочек Мирового океана. Чёрное и Каспийское море обособились друг от друга около 10 миллионов лет назад, после чего пролив постепенно сужался, и окончательно исчез уже на памяти людей, порядка 12 тысяч лет назад - к тому времени он напоминал гигантскую реку длиной 500 километров и шириной от 2 до 40. Причём он не "закрылся" - просто Каспий, доходивший в те времена до нынешнего Саратова и сообщавшийся с Аралом, обмелел на нынешний уровень, и вода ушла из пролива. Осталась лишь его горловина в виде Азовского моря да озёр Кумо-Манычской впадины - . Однако именно это, а не кавказские горы - граница Европы и Азии на юге:

Что же до Маныч-Гудила (местные говорят с ударением на первый слог - Ма ныч), то ныне он больше славится девственными степями на берегах и островах . Там , там обилие птиц, там пасутся мустанги, а через неделю после моего приезда проходил фестиваль национальной культуры "Гимн Тюльпану". В общем, я жалею, что не нашёл подходящего способа увидеть Маныч вблизи.... хотя сами по себе его берега не слишком впечатляют.

А напоследок - просто портерты калмыков, снятые без спросу на улицах Элисты:

О своём общении с калмыками ничего определённого сказать не могу - впечатление от них осталось ровное и нейтральное. Говорят, калмыки в нетрезвом виде звереют, как такая light-версия тувинцев, но я не замечал и вообще пьяных видел мало. Ещё говорят, что у многих калмыков врождённые способности к математике, и приводят в пример якобы высказывание Садовничего - "если образование оставить целиком бесплатным, у нас в вузах скоро одни евреи и калмыки останутся" (сильно сомневаюсь. что это не легенда). Встречавшиеся мне калмыки - дружелюбные, открытые, скромные, но - другие .

И в целом, я так и не разобрался, что в Калмыкии, кроме Элисты, заслуживает поездки в моём формате - города и веси или невзрачны и однообразны, или требуют более журналистского, чем путешественнического, подхода - скажем, сделать репортаж о сайгачьем питомнике в Яшкуле. Однако если бы не "воинствующий атеизм", в Калмыкии можно было бы задержаться на несколько дней - ведь сто лет назад тут были десятки красивейших буддийских храмов. О которых, а также о последнем уцелевшем из них в Астраханской области - в следующей части.

ЮЖНАЯ РОССИЯ-2014
.
.
Астрахань .
.
. Три двора, казаки и калмыки.
. От немцев до дагестанцев.
.
.
Центр. .
Центр.
. Между кремлём и Волгой.
.
Махалля. .
Селение. .
.
Калмыкия .
Калмыцкая степь. Пейзажи и селения.
Речное (Астраханская область) и калмыцкие хурулы.
Элиста. Два хурула и вокзал.
Элиста. Центр.
Элиста. Сити-Чесс и мемориал "Исход и Возвращение".
Ставрополь .
Кавказские Минеральные Воды .

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Цюрюмов Александр Викторович. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы политических взаимоотношений: диссертация... доктора исторических наук: 07.00.02 / Цюрюмов Александр Викторович; [Место защиты: Волгогр. гос. ун-т]. - Волгоград, 2007. - 497 с. : ил. РГБ ОД, 60-х:гг.:19:в.):--:Калмыцкое:ханство

Введение

ГЛАВА 1. РУССКО-КАЛМЫЦКИЕ ПОСОЛЬСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIIВ 44

1.1 .Становление русско-калмыцких отношений в Западной Сибири в первой четверти XVII в 46

1.2. Калмыцко-ногайские отношения в первой трети XVII в.: борьба за Южное Приуралье 51

1.3. Русско-калмыцкие отношения в Приуралье (20 - 30-е гг. XVII в.).58

1.4. Кризис 1644 года 67

1.5. Русско-калмыцкие переговоры второй половины 1640-х годов: преодоление кризиса 73

ГЛАВА 2. ОБРАЗОВАНИЕ КАЛМЫЦКОГО ХАНСТВА И НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП ЕГО ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ В СОСТАВ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII В 84

2.1. Образование Калмыцкого ханства 86

2.2. Отношения с Джунгарией 90

2.3. Политика первых ханов в период русско-польской войны 99

2.4. Калмыцкое ханство в русско-турецких отношениях последней трети XVII в 109

2.5. Внутренняя политика России и проблемы социально-политической интеграции калмыков 119

ГЛАВА 3. КАЛМЫЦКОЕ ХАНСТВО В ПЕРИОД ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 143

3.1. Калмыцкое ханство в русско-турецких отношениях в годы Северной войны 146

3.2. Правительственный контроль над восточной политикой Калмыцкого ханства 156

3.3. Мятеж 1701 года 167

3.4. Губернская реформа и институт ханской власти:. 174

3.5. Формирование улусной системы ханства 1S5

3.6. Калмыки и социально-экономическая политика России

в Поволжье 194

ГЛАВА 4. КРИЗИС ОТНОШЕНИЙ КАЛМЫЦКОГО ХАНСТВАИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В 20-30-Е ГГ. XVIIIВ 205

4.1. Создание института наместничества 208

4.2. Центробежные тенденции и внешняя политика ханства 225

4.3. Откочевка части калмыцких улусов на Кубань в первой половине 30-х гг. XVIII в 233

4.4. Политика России и прекращение усобицы 246

4.5. Восстановление института ханской власти во второй половине 30-х гг. XVIII в 255

ГЛАВА 5. ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА НАМЕСТНИЧЕСТВА В СЕРЕДИНЕ XVIIIВ 274

5.1. Институт наместничества в системе губернского управления.276

5.2. Изменение улусной системы 290

5.3. Ограничение внешнеполитических связей ханства 399

5.4. Экономическая политика России в Нижнем Поволжье и проблема калмыцких кочевий 313

ГЛАВА 6. КАЛМЫЦКОЕ ХАНСТВО ВО ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ (60-Е ГГ. XVIII В.) 327

6.1. Первые годы наместничества Убаши 330

6.2. Ограничение власти наместника и реформа Зарго 335

6.3. Правительственная колонизация и сокращение территории кочевий 350

ГЛАВА 7. ОТКОЧЕВКА 1771 ГОДА 361

7.1. Участие калмыков в русско-турецкой войне 1768-1774 гг 362

7.2. Причины откочевки 3 72

7.3. Подготовка ухода.382

7.4. Откочевка на восток 390

Заключение 409

Примечания 414

Список источников и литературы 471

Приложение 495

Введение к работе

Актуальность темы. Начало XXI в. характеризуется активным поиском путей становления новых форм российской государственности. Первостепенную роль в нем имеет глубокое изучение огромного исторического опыта образования и эволюции Российского многонационального государства. Существенно дополнить исследование процесса его образования и эволюции в новое время позволяет изучение истории калмыцкого народа, в начале XVII в. откочевавшего из степей Западной Монголии и появившегося на границах России в Западной Сибири. В середине столетия образовалась калмыцкая государственность в форме ханства.

Как известно, в советской историографии господствовала теория добровольного вхождения калмыков в состав России в начале XVII в. Но многочисленные калмыцкие шерти отражают продолжавшийся в течение 50 лет этап непростых переговоров о территории калмыцких кочевий и условиях подчинения калмыков Москве. При этом мирные контакты чередовались порою и более или менее значительными военными столкновениями. На наш взгляд, истинные причины и этапы вхождения калмыков в состав России пока еще недостаточно исследованы. Полагаем, что вхождение калмыков в состав Русского государства было реализовано в ходе нескольких последовательных этапов. Очевидно, что по прошествии 400 лет после начала установления русско-калмыцких отношений существует необходимость объективного анализа их истории с позиций современной методологии и с учетом всего спектра имеющихся источников.

Далее, на наш взгляд, необходимо обратить внимание на процесс становления калмыцкой государственности, который проходил в условиях одновременной интеграции калмыков в состав Российского государства. Здесь важно отметить определенную заинтересованность Москвы в

5 сильной калмыцкой власти, так как в историографии до сих пор нет работы, в которой бы проблема образования Калмыцкого ханства изучалась с точки зрения влияния политики России.

В связи с указанным аспектом целесообразно рассмотреть вопрос о роли и месте Калмыцкого ханства во внешнеполитической системе России. Как известно, калмыки играли важнейшую посредническую роль при продвижении России на Северном Кавказе. Необходимо выделить характерные черты отношений калмыков с народами Северного Кавказа, которые создали противовес крымской агрессии и укрепили южные границы России и ее позиции в кавказском регионе. Самостоятельной сферой были и отношения калмыков с Китаем и Джунгарией. Данная проблема представляет интерес не только для истории калмыцкого народа, но и для истории внешней политики России в целом.

Образовавшееся государство калмыков стало, наряду с гетманской Украиной, одним из крупнейших национальных политических образований в составе Российского государства XVII-XVIII вв. В интересующей нас проблеме актуально выяснение эволюции национально-государственного положения (статуса) Калмыцкого ханства в составе России в условиях эволюции государственного строя последней от сословно-представительной монархии к абсолютизму, сравнение статуса ханства с положением аналогичных национальных и территориальных образований Дона и Левобережной Украины.

Этот блок проблем является частью истории внутренней (национальной) политики России и принадлежит к числу проблем, сравнительно мало изученных не только в калмыцкой, но и вообще в отечественной историографии. Специальных работ по данной проблеме не создано, но отдельные фрагменты ее освещаются в работах современных исследователей. Настало время более глубокого анализа политики российского правительства. На наш взгляд, ее узловыми проблемами были социально-политические вопросы, связанные с наследованием ханской

власти, эволюцией улусной системы, христианизацией калмыков. Изучение этих проблем позволит осветить эволюцию института ханской власти и определить место наместничества в системе губернской власти.

Не менее важным является комплексный анализ политического и социально-экономического развития калмыцкого общества в 1760-е годы, который даст возможность показать причины и характер откочевки в 177Ї г. большей части калмыцкого народа в Китай.

В целом, изучение указанного комплекса вопросов раскрывает не только место и роль калмыков в истории сложения многонационального Российского государства, но и важные черты его национальной политики, которая способствовала политической и экономической интеграции этносов в систему государства.

Историография, Анализ калмыковедной литературы по истории XVII-XVIII вв. свидетельствует, что изучение истории калмыцкого народа началось одновременно с решением проблемы его национально-государственного устройства в составе России.

Уже в XVII в. в работах европейских и восточных путешественников и дипломатов появились отрывочные сведения о появлении калмыков в Нижнем Поволжье и их отношениях с Москвой 1 . Основы научной историографии Калмыкии были заложены в следующем веке в работах Г.Ф. Миллера, И.Э. Фишера, где приведены сведения о появлении ойратов на границах ханства Кучума, здесь впервые рассматривались их отношения с ногаями. Значительная информация содержалась в работах П.И. Рычкова, С.Г. Гмелина, П.С. Палласа, И.И. Лепехина, И.Г. Георги и др., собиравших сведения о калмыках в ходе академических экспедиций 2 . Уже тогда, например, И.И. Лепехин признавал, что в калмыках «мы имеем, кроме других военных служб, хороших и многочисленных сберегателей наших пределов от набегов киргиз-кайсаков и кубанцев» 3 .

Особое место в историографии заняла работа В.М. Бакунина, основанная на широком круге документов и материалов Коллегии

7 иностранных дел. Работая в 20-30-е гг. XVIII в. в администрации Астраханского губернатора, автор играл значительную роль в регулировании отношений с Калмыцким ханством. После перехода в Коллегию он продолжал заниматься калмыцкими делами. Автор, не стремясь к теоретическим обобщениям, построил работу как хронологическое описание истории калмыков с момента вхождения в состав России до 1741 г. В работе кратко описывается процесс вхождения, приводится содержание некоторых шертей, достаточно подробно описывается история взаимоотношений России и правителей ханства в первой половине XVIII в. 4 Указанные работы сыграли значительную роль в процессе собирания информации по истории ханства, его отношений не только с Россией, но и соседними народами и государствами.

В историографии XIX в. расширилась проблематика исследований. Авторы разработали две точки зрения в оценке характера русско-калмыцких отношений. Преобладала близкая к официально-охранительному направлению концепция нашествия калмыков. У ее истоков стоит известный востоковед Н.Я. Бичурин (Иакинф). В основу его работ были положены редкие китайские источники (например, официальные цинские сочинения «Высочайше утвержденной описание Синьцзяна», «Описание виденного и слышанного о Западном крае»), а также материалы Полного собрания законов. Это позволило автору дать систематическое изложение истории ойратов (джунгаров) и калмыков XIV-XVIII вв. Но привлеченные исследователем источники определили не только достоинства, но и недостатки его трудов, для которых характерно чрезмерное доверие к сведениям официальных китайских и российских источников.

Н.Я. Бичурин доказывал, что в начале XVII в. правитель торгоутов Хо-Урлюк «оружием проложил себе путь» в Россию, которая в это время была занята «трудными обстоятельствами со стороны Запада». Последующие правители Калмыцкого ханства, по мнению Н.Я. Бичурина,

8 продолжили этот курс. Поэтому всю вину за негативные моменты в русско-калмыцких отношениях автор возлагал на калмыков, описывая их поведение как сплошное неподчинение и постоянное нарушение принятых на себя обязательств. Лишь к концу XVII в. «страх неминуемого и строгого наказания», а также политика правительства ослабили агрессивность калмыков. Но при этом, исследуя военную службу калмыков по охране южных рубежей России, автор вынужден был признать, что калмыки оправдали надежды и оказали ей весьма сильную помощь. Впервые в историографии Н.Я. Бичурин исследовал процесс христианизации калмыков, считая, что в политике России главным было не привлечение кочевников к новой религии, а защита их после принятия христианства 5 .

Близкой к позиции Н.Я. Бичурина была точка зрения целого ряда авторов. Н. Нефедьев утверждал, что царское правительство старалось «содержать народ сей в зависимости мерами кротости». Оправдывая политику правительства, он подчеркивал, что правительство «всегда было заинтересовано благоденствием калмыков и занималось усовершенствованием постановлений для них». Своевольство тайшей Н. Нефедьев видел «в частных набегах, проистекавших от врожденной склонности к тому в сем народе». В особую заслугу ханам ставится тот факт, что они никогда не примыкали к народным движениям, происходившим в это время на юге государства 6 .

Другой исследователь, Ф.А. Бюлер, также полагал, что калмыки «были скорее плохие союзники, чем беспокойные подданные». В то же время автор признавал, что большая часть степей юга России была малозаселена, поэтому калмыки играли важную роль в их охране 7 . Ф.А. Бюлер полагал, что в XVIII в. правительство почти не вмешивалось во внутреннее управление калмыков, «которое представлялось то хану, то наместнику ханства, словом, их народному начальнику, и с ним уже вело переговоры - сношения скорее дипломатические, чем властелинские» 8 .

9 Исследователь отмечал ограничительные действия правительства, ущемлявшие интересы калмыцких владельцев - реорганизацию Зарго, увеличение военных поселений на Волге и Яике 9 .

Близок к нему был А. Попов. По его мнению, все договоры царского правительства с тайшами имели силу только на бумаге, а на деле никогда не выполнялись, потому что калмыки «подданство свое России считали не более, как союзничеством. Исходя из такого взгляда, нарушение своих шертей тайши не считали преступлением». Начиная с 1683 г., калмыки стали более послушными двору 1 .

К.И. Костенков также считал, что весь «период пребывания калмыков под покровительством России, с 1630 по 1771 гг., представляет разгул дикой свободы, необуздываемой правительством». При этом правительство не могло покорить калмыков силой оружия. Однако, по мнению автора, «на сколько они приносили пользу названной службой, на столько же вредили своими разбоями и грабежами». К.И. Костенков считал, что отношения правителей России с ханами не носили вассального характера, правительство не вмешивалось во внутренние дела калмыков 11 .

С этим был согласен А.М. Позднеев, отмечавший, что калмыки преднамеренно двигались к Волге «с общего ведома, одобрения и согласия всех ойратских поколений». При этом автор считал, что поведение калмыцких владельцев отмечалось злоупотреблением «добрым» отношением правительства. По его мнению, в XVII в. правительство не выработало и не проводило никакой определенной политики по отношению к калмыкам. Правда, оно заключало с тайшами многочисленные шерти, но кочевники никогда не придавали им значения, «потому что содержание этих шертей осталось им неизвестным», так как они писались на плоском или татарском языках, одинаково непонятных калмыкам» 12 .

Во второй половине XIX в. СМ. Соловьевым были введены в научный оборот материалы Московского архива МИД. Историк относил

10 калмыков к последним представителям «движения среднеазиатских кочевых орд на запад, в европейские пределы», но движение их запоздало. Калмыки натолкнулись на сильную Россию и вынуждены были волей-неволей подчиниться ее власти. Однако подчиненность эта была довольно шаткой. Европейское государство, продолжает исследователь, наложило на калмыков свою руку. «Сильная Орда калмыцкая, - отмечал он, -зашедшая к Волге, охвачена была государством и понапрасну билась в его крепких объятиях». Калмыки не хотели смириться с подобным положением и старались освободиться из-под опеки. Поэтому калмыцкие владельцы, по словам автора, «рвались к своим или на восток к независимым от России калмыкам, или на запад, к Крыму» . По мнению В.О. Ключевского, «калмыки не были побеждены силой русского оружия, но добровольно признали над собой государственную власть страны, где поселились» .

Указанные авторы, давая политическую оценку русско-калмыцким отношениям, вынуждены были признать активное участие калмыков в войнах России. В этот период в историографии был накоплен значительный материал по истории участия калмыков в русско-турецких войнах (И.И. Голиков, П.Г. Бутков, В.Д. Смирнов), свидетельствовавший об их значительном вкладе в продвижении России на Кавказ 15 . Взаимоотношения калмыков с донским казачеством достаточно подробно исследовались в работах В.Б. Броневского, Н.А. Маслоковца, И.Ф. Богдановича, Е.П. Савельева 16 . В их работах основное внимание уделялось калмыцко-донским столкновениям, но практически не освещались совместные походы на Крым. В эти же годы академик П. Пекарский и Б.В. Долбежев впервые осветили ряд важных моментов истории откочевки калмыков в 1771 г., выявив лишь некоторые причины этого события 17 .

В начале XX в. исследователи привлекли новые архивные источники. Архимандрит Гурий, изучив материалы Святейшего Синода, в фундаментальном труде по истории христианизации калмыков доказывал,

что калмыки «шли в Россию не с целью мирной жизни возле русских границ, а с целью господства и завоевания тамошних русских городов, быть может, в надежде восстановить свое владычество там, где некогда сидели юртом потомки Чингис-хана, его внуки». Исследователь видел политическую историю ханства «крайне мятежной и беспокойной, в постоянной вражде и интригах с русскими». При этом он переоценивал связи Калмыкии с Джунгарией, подчеркивая стремление калмыков к независимости. В труде М.К. Любавского приводится значительный фактический материал, свидетельствующий о противоречивом процессе одновременного встречного освоения нижневолжской и северокавказской степи калмыками и переселенческим крестьянством, причем основное внимание уделялось земельным конфликтам 1 . В ряде работ освещалась роль калмыков в русско-ногайских и русско-туркменских отношениях 20 .

Появление этих исследований несколько изменило оценку русско-калмыцких отношений. Но одновременно с этими исследованиями появились работы, отличные в своих оценках от официально-охранительного направления, и близкие к либеральному направлению. В них дана более объективная картина русско-калмыцких отношений. Так, М.Г. Новолетов исследовал отдельные материалы Астраханского калмыцкого архива, разделил время пребывания калмыков в России на несколько периодов. Первый из них пришелся на первую половину XVII в. (до 1655 г.) и характеризовался полной свободой калмыков от русского правительства. Во втором периоде (до 1725 г.) русско-калмыцкие отношения строились на особых договорных статьях, единственной реальной повинностью калмыков была военная служба. В третьем периоде (1725-1771 гг.) произошло постепенное ограничение власти калмыцких ханов, и правительство взяло на себя инициативу при их назначении. М.Г. Новолетов считал, что хан самостоятельно управлял народом, «чинил суд и расправу», воевал и сносился с иностранными государствами и

12 народами. В основе действий калмыцких правителей не было интриг против России 21 .

Г.Н. Прозрителев, изучая военную службу калмыков, пришел к выводу, что русское правительство, искусно используя междоусобицы калмыцких владельцев, активно вмешивалось во внутренние дела ханства. Оно регулярно пользовалось военными услугами калмыков, прощая их мелкие повинности, грабежи и разорения. Кстати, в редактируемых Прозрителевым «Трудах Ставропольской ученой архивной комиссии», впервые появилось мнение о добровольном характере вхождения калмыцкого народа в состав России 22 .

Таким образом, историография Калмыцкого ханства достигла в XVIII -начале XX вв. определенного уровня. В центре изучения находились несколько узловых проблем. Среди них особое место занимала история русско-калмыцких отношений, через призму которой исследовалась собственная история ханства. Авторы официально-охранительного направления выделяли исключительно позитивную роль России в политической истории ханства. Несомненной заслугой дореволюционных авторов является накопление фактического материала и введение в научный оборот новых источников, что создавало базу для дальнейших более углубленных исследований. Но при этом огромная масса архивных источников, а также ряд опубликованных материалов остались вне поля зрения. Например, за исключением нескольких опубликованных летописей, не были привлечены собственно калмыцкие источники, мало использовались документы «Сборника Русского исторического общества».

История советского калмыковедения начинается с выхода в свет работ Н.Н. Пальмова. Автором впервые был исследован значительный круг источников Астраханского калмыцкого архива, позволивших осветить основные тенденции эволюции калмыцкой государственности. В «Этюдах по истории приволжских калмыков» исследователь соглашается

13 с концепцией нашествия калмыков, считая, что в начале XVII в. тайши стремились разговаривать с московским правительством уже не языком «случайных забродников в приволжские степи», а языком победителей, «имевших все шансы обеспечить за собой наиболее выгодные условия на привольных степных кочевьях по соседству с русскими». До середине столетия калмыцкие правители считали себя не столько подданными, сколько союзниками России. Начало тенденции к подчинению автор относит к середине XVII в., когда по шертным грамотам 1655 и 1657 гг. правительство России предоставляло калмыкам полупустующие степные пространства Поволжья. С 1657 г. началась военная служба калмыков.

Большое внимание в «Этюдах» уделено месту Калмыцкого ханства в системе международных отношений. Наиболее подробно исследуются связи калмыков с Джунгарским ханством и Цинским Китаем. По мнению автора, Аюка устанавливал дипломатические отношения с кубанскими и горскими владельцами, заключал мир и начинал войну исключительно по собственному усмотрению, не спрашивая разрешения на то у русских властей 25 .

Н.Н. Пальмов отмечал, что для XVIII в. характерно ограничение возможностей экономического и политического развития калмыков со стороны царского правительства. Петровская эпоха положила конец усилиям калмыков сохранить за собой национальные права во всей полноте. В 20-х гг. XVIII в. экономические интересы калмыков столкнулись с интересами России в вопросе о праве свободного пользования рыбными ловлями по Волге и Ахтубе 26 .

Следующим шагом в историографии стала работа академика С.К. Богоявленского, в основу которой легли архивные материалы Посольского приказа. В ней впервые была подвергнута научной критике концепция преднамеренного и согласованного «наступления» калмыков на Россию. Автор подробно осветил процесс перекочевки калмыков в Приуралье, разгром ногаев и переговоры с Россией в Москве и Уфе 27 .

Из-за депортации народа исследования по истории Калмыкии XVII-XVIII вв. возобновились в начале 1960-х годов. После Великой Отечественной войны в советской исторической науке в целях укрепления дружбы народов, подчеркивания выдающейся прогрессивной роли России в отношении стран Востока получает распространение тезис о добровольном и мирном характере вхождения сибирских народов в состав Московского царства 28 . Он оказал огромное влияние на историографию Калмыкии. В исследованиях 60-80-х гг. история Калмыцкого ханства получила одностороннее освещение. Совершенно не исследовались вопросы взаимоотношений калмыков с местным населением - русскими, башкирами и ногаями. Анализ их позволил бы выделить изменения вектора движения кочевников: Западная Сибирь - Приуралье - Волга. Например, в работе П.С. Преображенской впервые был подробно исследован процесс шертования середины XVII в., приведен значительный материал по истории русских посольств к калмыкам. Но без должной аргументации оказалось мнение автора о стремлении калмыцких тайшей свести содержание шертей к заключению союзнического договора. П.С. Преображенская определяет шерть 8 июня 1661 г. военным договором, реально доказывающим вассальные отношения калмыцких тайшей к московскому царю. Выражением доверия к калмыкам и признанием их заслуг в несении военной службы Русскому государству явилась отправка в сентябре 1664 г. в калмыцкие улусы русского военного знамени 29 .

В 1964 г. вышла основанная на данных русских архивных документов и ойратских, монгольских и калмыцких летописей монография И.Я. Златкина по истории Джунгарского ханства. Отрицая великодержавные планы создания калмыками новой монгольской кочевой империи, автор объясняет процесс вхождения калмыков в состав России вынужденной мерой. Движение к Лику и Волге объяснялось стремлением выйти из экономического и внешнеполитического кризиса, охватившего ойратский мир на рубеже XVI-XVII вв. При этом обе стороны - и Россия, и калмыки -

15 были заинтересованы в установлении экономических и политических связей. Описывая процесс шертования, исследователь совершенно не упоминает калмыцко-ногайские отношения. Поэтому начало русско-калмыцких контактов в Западной Сибири и появление калмыков в Поволжье исследовано им как единый процесс 30 .

Взгляды И.Я. Златкина были развиты в работе М.Л. Кичикова, в которой впервые в советской историографии был подробно освещен вопрос об истории вхождения калмыков в состав России в начале XVII в., а также процесс образования ханства в середине века. Новым стал анализ автором причин откочевки торгоутов Хо-Урлюка в Приуралье и Поволжье. По мнению исследователя, торгоутским правителям не нашлось места в иртышских, ишимских и тобольских землях, к 30-м гг. XVII в. заселенных ясачными людьми Московского государства и отчасти джунгарскими, хошоутскими и дербетскими тайшами. Относительно редкая заселенность территории Приуралья и Поволжья, возникшая вследствие упадка Большой Ногайской орды, привлекла внимание калмыков и определила их движение к Волге. Автор отмечает, что в первой половине 1630-х годов.Россия была против кочевания калмыков в Приуралье. Международная обстановка на западе и юге русского государства складывалась в то время неблагоприятно. В этих условиях обострение отношений с кочевниками Сибири и прилегающих к ней земель было для России нежелательно. Учитывая это, московское правительство в большинстве случаев прибегало к мирным средствам решения спорных вопросов с кочевниками. В 1636-1637 гг., учитывая готовность калмыков воевать с противниками России, правительство разрешило им кочевать по Волге и Яику. Вслед за этим русские власти стали добиваться «прямого холопства» калмыков с выдачей заложников, то есть полного подчинения. По мнению М.Л. Кичикова, інертная грамота 1655 г. юридически закрепила состояние «вечного послушания» калмыков и частично решила территориальную проблему, с 1657 г. начинается военная служба калмыков 31 .

В общих чертах взгляды П. Преображенской и М.Л. Кичикова были отражены в «Очерках истории Калмыцкой АССР». В результате в историографии утвердилось мнение о движении калмыков в пределы России как вынужденного шага 32 .

В советской историографии появились работы, в которых освещались лишь отдельные аспекты, связанные с ролью Калмыцкого ханства во внешней политике России, недостаточно полно оценен вклад калмыков в осуществление ее политики на Северном Кавказе и в Центральной Азии. В работах Т.И. Беликова были рассмотрены отдельные вопросы военной истории калмыков, выявлен значительный круг источников о совместных походах на Крым, впервые была признана существенная роль калмыков в отношениях России и Крыма в XVII в. Заметим, что участие калмыков в войнах России автор напрямую связывал с шертями 50-80-х гг. XVII в. 33

К.П. Шовунов, изучая историю участия калмыков в войнах России, рассматривал военную службу как основную государственную службу. На наш взгляд, исследователь недостаточно аргументировано доказывал, что с середины XVIII в. преобладающими стали методы директивных указаний государственных и военных ведомств империи по отношению к ханской власти. Главным звеном в правительственной политике по отношению к калмыкам стала идея постепенного перевода их военной силы в составную часть русской армии. Частое привлечение калмыков к участию в войнах России способствовало принятию решения об уходе 1771 г. 34 В Кабардино-Балкарии в эти годы были проведены значительные исследования по истории совместной службы калмыков и кабардинцев в русской армии XVII-XVIII вв, В монографиях Л.Б. Заседателевой и И.Л. Омельченко был оценен вклад калмыков в осуществление политики России на Северном Кавказе 35 . Лишь в исследовании Г.А. Санина впервые в историографии была признана существенная роль калмыков в отношениях России и Крыма в период русско-польской войны 3 .

В работах Б.П. Гуревича, B.C. Мясникова, Ш.Б. Чимитдоржиева, А.И. Чернышева дан общий анализ ситуации в центрально-азиатском регионе, показана роль в ней ойратов и калмыков. Авторы показали вынужденную природу откочевки ойратов в пределы Русского государства и добровольный характер шертования 7 .

В эти годы внимание уделялось также изучению внутренней политики России в отношении калмыков. В ряде работ оно проходило через освещение истории взаимоотношений Калмыцкого ханства с соседними народами. Мы находим отдельные сюжеты, свидетельствующие о калмыцко-донских связях, а также о достаточно противоречивом отношении калмыков к социальным движениям на Дону и в Поволжье. Исследователи выявили значительный круг источников о земельных конфликтах, но при изучении истории крестьянско-казачьих и городских движений основное внимание уделялось участию в них отдельных групп калмыков. При этом полностью замалчивался факт выступления Аюки на правительственной стороне 38 .

Некоторое освещение получили калмыцко-башкирские отношения. Например, Н.В. Устюгов, затем И.Г. Акманов и Р.Г. Буканова уделили значительное внимание контактам калмыков с сыном Кучума Ишимом, а также подробно рассмотрел их отношение к башкирскому восстанию 1662-1664 гг. 39

Изучение отдельных проблем взаимоотношений калмыков и казахов мы обнаруживаем в работах Н.Г. Аполловой и В.Я. Басина. Особое внимание исследователи уделили переговорному процессу с калмыками во второй трети XVIII в., то есть в период вхождения Младшего жуза в состав России. Причем авторы показали взаимный интерес к примирению как со стороны элиты обоих кочевых народов, так и со стороны оренбургских властей. Кстати, уже в эти годы Н.Г. Аполлова отмечала, что в XVIII в. главной экономической задачей правительства в Калмыкии было хозяйственное освоение через развитие скотоводства 41 . В историографии получили

IS освещение также отдельные стороны взаимоотношений калмыков с туркменами и каракалпаками 42 .

Значительное влияние на развитие историографии оказал «круглый стол» на тему «Присоединение народов к России и его объективно-исторические последствия» (Звенигород, 1989 г.). Материалы стола продемонстрировали начавшийся отказ историков от прежней господствовавшей трактовки присоединения народов к России, как, безусловно, добровольного и мирного процесса, участники стола отметили сложность и неоднозначность процесса присоединения той или иной территории к России 43 .

В новейшей литературе, опубликованной в конце XX - начале XXI вв., первым комплексным очерком социально-экономического и политического строя калмыков стала работа М.М. Батмаева. Автор склоняется к тому, что финал движения калмыков - приход на Волгу и поселение в приволжских степях - был предопределен логикой развития событий, а не был логическим завершением заранее задуманного плана. Образованию же калмыцкой феодальной государственности в составе России способствовали следующие факторы: планы правительства по привлечению военных сил калмыков, благоприятное решение территориальной проблемы, стабилизация населения и т.д. Во второй половине XVII в. Россия была вынуждена вести ряд тяжелых войн, в том числе с Турцией и ее вассалом - Крымским ханством. В такой обстановке была значительной нужда и в помощи калмыцкой конницы.

ММ. Батмаев отмечает противоречивость политики России в XVIII в. С одной стороны, опасаясь чрезмерного усиления власти ханов или наместников, царское правительство не давало им полной воли над прочими владельцами, а иногда и прямо противопоставляло им кое-кого из числа последних. С другой стороны, не желая чрезмерного разброда и своевольства нойонов, ввиду необходимости проведения через калмыцкую центральную власть нужных мероприятий, царизм в определенные моменты старался ее усилить. После Северной войны и активизации российской политики в

19 Средней Азии и на Кавказе усилилось давление на автономию Калмыцкого ханства. В послепетровскую эпоху Россия не вела крупномасштабных войн, потребность в коннице снижалась, начался курс ужесточения, местные астраханские власти пытались осуществить всеобъемлющий контроль за деятельностью хана. Эта тенденция объективно отвечала интересам абсолютизма, в рамках которого не находилось места самостоятельным автономным правителям. Основным средством стало использование разногласий среди знати ханства, уменьшение власти и силы хана путем поддержки тайшей, по тем или иным причинам отделившихся от основной массы улусов 4 .

Истории становления национально-государственного статуса Калмыцкого ханства посвящена работа К.Н. Максимова. По мнению исследователя, в начале второй половины XVII в. ханство было признано властями России как этнополитическое образование в статусе политической автономии 45 . Значительный круг источников XVIII в. был введен в научный оборот А.Г. Митировым. Историк основное внимание

уделил политике российского правительства в отношении калмыков. Религиозная политика России в отношении калмыков рассмотрена в работах Г.Ш. Дорджиевой и Э.П. Бакаевой 47 .

В посвященной истории откочевки 1771 г. работе Е.В. Дорджиевой отмечается, что вызванные петровскими реформами первой четверти XVIII в. серьезные социально-экономические сдвиги в России оказали существенное воздействие на калмыцкое общество, что выразилось, в частности, в сокращении кочевий, распространении земледельческих работ, первых попытках перейти к оседлости и развитию товарно-денежных отношений. Эти изменения подрывали устои общества, на которых покоились власть и привилегии калмыцкой элиты. Именно она задумала откочевку с целью сохранить традиционные формы хозяйствования, а вместе с ними и свое господствующее положение. Понятно, что указанные изменения сопровождались ухудшением экономического положения простого народа и

20 даже вымиранием бедняцких слоев. Ситуация усугублялась необходимостью участвовать в войнах, которые вела Россия. Все это вызвало недовольство простолюдинов, которым воспользовалась знать, обманом и принуждением вынудив их покинуть Россию. Указанные автором тенденции являлись лишь частью причин откочевки 48 .

Впервые в историографии истории Калмыкии XVII-XVIII вв. в работе В.И. Колесника вхождение начала XVII в. и откочевка 1771 г. были освещены как единый процесс, как этапы развития кочевой цивилизации калмыков, что едва ли можно признать бесспорным. Автор полагает, что царское правительство не располагало в XVII в. в регионе достаточным военным и административным потенциалом для того, чтобы надежно оборонять его от внешних врагов и контролировать здесь своих собственных подданных. По мнению В.И. Колесника, основным содержанием калмыцко-донских отношений являются не совместные походы на Крым и Кубань, а «постоянные, по сути своей грабительские набеги вместе на кого-то или друг на друга» 49 . Исследователь полагает, что для первой половины XVIII в. целесообразно говорить не столько о реальном ограничении суверенитета калмыцких властителей, сколько об отчетливом выявлении угрозы такого ограничения в перспективе. Церен-Дондук получил и удерживал власть исключительно путем соглашательства. Он стал последним калмыцким ханом, которому удалось добиться формального признания своего статуса от Далай-ламы, но это обстоятельство лишь подчеркнуло ненадежность его положения. Для него малейшая попытка дистанцирования от России, не говоря уже об откочевке, была равносильна потере власти. Усобица первой половины 1730-х годов показала, что Калмыцкое ханство во главе с полностью зависимым и управляемым ханом утратило свое значение в качестве сильного военного партнера. Более того, Россия была поставлена перед необходимостью держать здесь собственные крупные военные силы не только для обороны юго-восточных границ, но и для защиты хана от его же подданных. По мнению исследователя,

21 государственный интерес России заключался все-таки в том, чтобы иметь на своих границах с исламским миром надежного в стратегическом плане и по-настоящему сильного союзника, а не нуждающийся в защите марионеточный режим. Дондук-Омбо добился власти путем жесткого отстаивания своей независимости, но он также получил ее из рук царской администрации, которая в его интересах совершила государственный переворот, поправ при этом волю Далай-ламы 50 .

Удачной попыткой продолжить дискуссию конференции 1989 г. и обобщить исторический опыт проведения национальной политики России стала коллективная монография, посвященная становлению системы управления национальными окраинами, значительная часть одной из глав которой посвящена Калмыцкому ханству". Заметным явлением стало обращение к истории взаимоотношений России с Украиной и другими народами, вошедшими в состав России 52 .

В новейшей работе В.В. Трепавлова рассмотрены отношения с ногаями ойратов и калмыков в XVI - первой половине XVII вв. Автор рассматривает через призму взаимоотношений калмыков и ногаев историческую судьбу Ногайской Орды. Массовый уход Больших ногаев на волжское побережье приходится на конец 1633 - начало 1634 г. Этот факт исследователь объясняет не единовременным катастрофическим поражением, а многолетними ударами с востока и насилием со стороны русских астраханцев. Автор аргументировано доказывает, что нет оснований полагать, будто полное вытеснение ногайцев являлось целью Хо-Орлюка и прочих калмыцких вельмож. Им нужны были пространства для кочевания и покорные подданные. Первое они получили, количество вторых мечтали увеличить, различными посулами и угрозами привлекая беженцев обратно на Ногайскую сторону. Русские же власти не допускали самостоятельного, за их спиной, примирения кочевников 53 .

Сложные взаимоотношения калмыков, ногаев, башкир, казахов и яицких казаков в XVII в. показаны в работах И.Г. Акманова, Н.Е.

22 Бекмахановой, В.Д. Пузанова. Авторы полагают, что основным в этих отношениях стал вопрос о контроле над южно-уральскими степями 54 . В эти же годы в ряде монографий Б.К. Мальбахова и К.Ф. Дзамихова большое внимание стало уделяться истории взаимоотношений калмыков с кабардинцами 55 , в работе А.С. Шмелева исследованы многочисленные контакты калмыков с Эндиреевским княжеством кумыков 56 . В новейшей коллективной монографии по истории Астраханского края, где значительное внимание уделяется роли калмыков в процессе социально-экономического освоения края, вновь появилась концепция нашествия калмыков 57 .

Отдельные вопросы взаимоотношений калмыков с Джунгарией и Тибетом освещены в работах Е.Л. Беспрозванных. И.В. Вишнякова, используя материалы Государственного архива Омской области, значительно дополнила историю движения калмыков в 1771 г. в Китай, особое внимание было уделено действиям казахов Младшего и Среднего жузов. Итак, авторы выявили широкий спектр взаимоотношений: конфликты и столкновения, посольские связи и военные союзы.

В зарубежной историографии основное внимание уделено историко-этнографическому изучению Калмыкии. В работе французского историка М. Курана русско-калмыцкие отношения определены как мирные. Полуторавековое пребывание торгоутов в инородном окружении представляется ему вынужденным, но терпимым до тех пор, пока усилившаяся Российская империя не начала планомерную экспансию на юг. Вокруг торгоутов сжималось кольцо крепостей и укрепленных линий, немецких колоний на Дону и Волге, народ подвергался христианизации. Автор объясняет это тем, что, «организуясь на европейский лад и продвигаясь к югу, Россия становилась все более чуждой своим кочевым подданным и все более подавляла их» 60 .

В середине XX в. мы отмечаем возросший интерес к истории ханства в американской историографии. Первой в историографии

23 процесса вхождения калмыков в состав России стала работа Г.В. Вернадского. В ней автор отмечает, что «если бы калмыки определенно поставили себе целью покорить Западную Сибирь, хотя бы с тем, чтобы восстановить под своим верховенством татарское царство Кучумовичей, то возможно, что это им удалось бы, хотя бы и временно, сокрушить владычество русских в Западной Сибири». Далее он пишет, что «большой войны» между русскими и калмыками не произошло в силу ряда следующих причин: у калмыков на тот период не было единого вождя ввиду междоусобиц; к тому же будучи степным народом, калмыки не расположены были предпринимать большие походы вглубь лесной полосы Сибири, где находились главные русские поселения; также их отвлекало и международное положение, то есть опасность со стороны урянхайских монголов (Алтын-ханов), с одной стороны, и казахов - с другой; русские и калмыки были заинтересованы в развитии торговли между собой. Г.В. Вернадский выделил еще одно немаловажное обстоятельство, затруднявшее русско-калмыцкие отношения первой половины XVII в., а именно - неподготовленность русских к сношениям с монголами в языковом отношении. Историк остановился на причинах многолетних усобиц. К усилению раздробленности прямо вел, по его мнению, рост числа владельцев улусов 61 .

История откочевки 1771 г. подробно исследована в работе К. Баркмана, ставшей первой специальной работой, основанной на китайских источниках. Автор справедливо отмечает, что «маловероятно, что торгоуты предварительно (то есть во время визита 1756 г.) договорились об их возвращении в Китай в 1771 году» 62 .

Заметным событием западной историографии стала книга Л. Кредера, посвященная общественному строю кочевых народов. Хотя политической истории ханства в ней уделено незначительное место, автор совершенно четко определил одну из предпосылок раздробленности в Калмыцком ханстве: согласно принципу наследования отцовский (ханский) домен

24 делился между всеми наследниками. При этом младшие подчинялись старшему сыну, к которому переходила власть.

В исследовании П. Рабел «Калмыки-монголы» большое место уделено истории русско-калмыцких отношений. По мнению автора, конец правления хана Аюки ознаменовался действительной независимостью и началом политических усобиц. К середине XVIII в. значительно усилилось вмешательство России во внутренние дела ханства 64 .

Современный американский историк М. Ходарковский свою монографию посвятил истории развития русско-калмыцких отношений с 1600 по 1771 гг. В основу работы легли русскоязычные и турецкие опубликованные архивные материалы и литература. Наибольшую ценность имеют привлеченные автором турецкие летописные источники, в которых помещена переписка ханов Аюки и Церен-Дондука со Стамбулом и Бахчисараем в 1670-1720-е годы. В работе признано, что перемещения ойратских племен в конце XVI и в начале XVII веков происходили под давлением казахов на юге и монголов на востоке. Прибытие на Волгу калмыков и их масштабные набеги нарушили существующий баланс сил в районе и стали заметным толчком в обороне южных российских границ. После ухода отсюда ногаев российская граница оказалась незащищенной от калмыков.

Принципиальной целью российского правительства в течение XVII-XVIII вв. был перевод калмыков в статус «верных российских подданных, состоящих на военной службе взамен государственных выплат. Российское правительство пыталось узаконить такое подданство через традиционный ритуал клятвы верности». Для этого правительство решило, что наиболее выгодным будет поддерживать одного сильного лидера. Но политика поддержки одного сильного лидера дала трещину и привела к отрицательному результату. В 1720-1730-х годах российская политика по отношению к калмыкам также начала меняться, правительство начало политику «разделяй и властвуй». По мнению

25 автора, правительство «достигло цели ослабления силы хана, но в результате уменьшило способность калмыков защищать границы и обеспечивать людьми армию России». М. Ходарковский считал, что «калмыки со времен их прихода в прикаспийские степи воспринимали отношения с Россией как военно-политический альянс двух равных сил». Калмыки воспринимали российского императора только военным лидером и защитником, не имевшим право распространять свою власть на административные и экономические дела калмыков, а также их отношения с иностранными властями. Калмыки ожидали, что им разрешат управлять независимо, хотя они рассчитывали на выплаты России и защиту 65 .

Известный европейский историк А. Каппелер много внимания уделил истории проведения национальной политики в дореволюционной России. Его работы посвящены сравнительному анализу истории политики России в Калмыкии, Казахстане, на Дону, в Кабарде. Автор ошибочно полагает, что в XVII и XVIII вв. калмыки, как и крымские татары и другие кочевники, а также украинцы воспринимались имперским центром как ненадежные народы, считались бунтовщиками и потенциальными предателями. Их элите были гарантированы привилегии и определенные права самоуправления, однако они не признавались полноценными, равноправными с русскими дворянами, и потому, за исключением некоторых высокопоставленных вельмож, не были кооптированы в дворянство империи 66 .

Работы китайских историков, известные нам по переводам, содержат разнообразные сведения по истории ойратов, но значительно меньше о калмыках. Необходимо указать, что многие зарубежные авторы оперируют, как правило, кругом известий из китайских сочинений, которые не могут быть признаны аутентичными, и обладать правами документальных свидетельств. Сравнительно полный и детальный анализ этих сочинений дан в известной книге Дж. Бэдли 67 . Например, Циший, писавший очерк о переходе торгоутов в Россию, отмечает, что они не

26 могли противостоять «великой силе зюнгаров», которые «угнетали» их и «хотели поработить». По этой причине торгоуты оставили пределы Джунгарии и удалились в Россию, «присоединившись к числу ее подданных». Бегство калмыцкого хана Убаши с большей частью своих подданных Циший расценивает как «безрассудный побег из России в Зюнгарию». По мнению автора, русско-турецкая война стала причиной откочевки большей части калмыцкого народа в Китай. «По прошествии нескольких лет, - писал автор, - возгорелась опять война, у России с турками, для которой потребовались от тургутов новые пожертвования, но тургуты, считая их для себя отяготительными, решились в том отказать» 68 .

Значительные сведения мы обнаруживаем в известном компилятивном труде китайского автора XIX в. Хэ Цютао, известного в Китае как «Полная летопись Шофан Северного района» и «Собрание документов о событиях на северной границе». Автор использовал исторические данные о расселении калмыцких улусов в низовьях Волги, которые свидетельствуют, что Хо-Орлюк откочевал в Россию и поселился на реке Волге вследствие нежелания подчиняться джунгарскому хунтайджи 69 . Известный вклад в изучение истории Калмыцкого ханства внесла монография Ма Дачжэна и Ма Рухана 70 .

Таким образом, в XVIII - начале XX в. основное внимание исследователи уделяли анализу личных взаимоотношений правителей России и Калмыцкого ханства. В советской и современной отечественной историографии достаточно полно изучены социально-экономический и политический строй ханства. Предпочтение отдается изучению отдельных периодов и проблем: русско-калмыцким отношениям в начале XVII в., военной истории калмыков во второй половине этого столетия, истории ханства в начале XVIII в., откочевке большей части калмыцкого народа в Китай в 1771 г. Отдельные сюжеты, связанные с проведением внутренней политики России, трактуются как факторы, негативно влиявшие на традиционное устройство кочевого общества. Между тем носившая

27 противоречивый характер социально-экономическая и политическая интеграция калмыков в состав российской государственности имела широкий спектр позитивных результатов, связанных с модернизационным рывком России.

Основной целью работы является выяснение эволюции взаимоотношений России и калмыков со времени их вхождения в состав России до откочевки в Джунгарию и влияние этих взаимоотношений на социально-политическое развитие Калмыцкого ханства.

Для реализации поставленной цели решались следующие задачи:

изучить становление русско-калмыцких посольских отношений в системе внешнеполитических действий России в ходе присоединения Сибири;

выделить основные этапы вхождения калмыков в состав Русского государства;

Определить место Калмыцкого ханства во внешней политике
России, проанализировав роль вооруженных сил ханства в русско-
турецких войнах и исследовав историю его посольских связей с
соседними народами и государствами;

Выявить процессы становления и эволюции калмыцкой
государственности в условиях интеграции в состав Российского
государства;

рассмотреть влияние России на внутреннюю политику калмыцких ханов и выявить сущность противоречий между различными правящими группировками Калмыкии;

показать отношение населения, в том числе правящей элиты, к процессу ассимиляции в единое российское государство;

раскрыть влияние калмыцкого фактора на процесс административного и социально-экономического освоения Россией Приуралья и Поволжья;

Провести комплексный анализ политического и социально-
экономического развития калмыцкого общества в 1760-е годы, показать
причины и характер откочевки 1771 г.;

Проследить формирование и постепенное изменение национально-
государственного статуса Калмыцкого ханства в условиях эволюции
государственного строя России от сословно-представительной монархии к
абсолютизму, сравнить статус ханства с положением аналогичных
национальных и территориальных образований Дона и Левобережной
Украины.

Объектом исследования является процесс складывания российского многонационального государства в XVH-XVIII вв.

Предмет исследования - история политических взаимоотношений Калмыцкого ханства и России. В системе русско-калмыцких отношений необходимо выделить внешнеполитические проблемы, связанные с вхождением калмыков в состав России, и проблемы внутриполитические, направленные на интеграцию новых подданных в политическую, правовую, социальную, экономическую и культурную систему страны.

Хронологические рамки исследования. Нижняя грань обусловлена началом образования Калмыцкого ханства в середине XVII в. На наш взгляд, именно в период правления Дайчина и Мончака (середина 1640-х - 1660-е годы) произошел процесс образования калмыцкого государства. Мы не ставили задачу специально рассмотреть историю русско-калмыцких отношений в доханский период, в первой половине XVII в. Но считаем необходимым обращение к этому периоду, так как именно в это время появились предпосылки обособления улусов Хо-Урлюка и обозначился процесс политогенеза.

Верхняя грань исследования - откочевка большей части калмыцкого народа в 1771 г. в Китай, ставшая фактической самоликвидацией ханства. Таким образом, рамки исследования охватывают XVII - XVIII вв. (до 1771 г.), что позволяет достаточно четко выделить основные тенденции и

29 закономерности русско-калмыцких отношений на протяжении весьма значительной по времени исторической эпохи.

Методологической основой работы являются требования современной исторической науки и научной методологии, включающие общефилософские принципы (историзм, объективность), предполагающие рассмотрение фактов, событий, явлений в их развитии и взаимодействии с другими явлениями окружающей действительности. Применялись также общенаучные (анализ, синтез) и специальные исторические методы исследования (историко-генетический, сравнительно-исторический, проблемно-хронологический), которые позволили выявить общие закономерности в истории проведения национальной политики России и особенности в истории взаимоотношений с ней Калмыцкого ханства.

Под объективностью мы понимаем отсутствие тенденциозности в подборе фактов, их освещении и анализе, стремление рассматривать отдельные явления в совокупности всех факторов, влиявших на их развитие, во взаимосвязи и взаимозависимости друг от друга. Принцип объективности позволил избежать политической и идеологической предвзятости, рассмотреть исторические события на основе всей совокупности известных нам достоверных фактов.

Мы исходим из того, что суждения, оценки и выводы, содержащиеся в исследовании, должны строиться только на основе исторических источников изучаемой эпохи. Историзм предполагает рассмотрение каждого отдельного явления, начиная от причин его возникновения, основных этапов развития, до того момента, чем данное явление стало в изучаемый период. Конечно, существенную черту историзма, как принципа исторического исследования, составляет принцип осторожной, то есть весьма ответственной, оценки эпохи по ее внутренним законам, а не категориям другого века. В частности, для оценки русско-калмыцких отношений целесообразно применение таких понятий современной исторической и историко-юридической науки, как

«протекторат», «автономия», которые наиболее точно передают содержание описываемых событий.

Неотъемлемой частью научно-исторического подхода является метод системного рассмотрения, позволивший установить причинно-следственные связи событий, то есть изучить историю русско-калмыцких контактов в системе международных отношений с участием ведущих стран этого времени и в системе региональной политики Российского государства.

Применяемый сравнительный анализ позволяет определить место Калмыкии в ряду других автономий этого периода - Дона, Украины, показать закономерности и особенности общероссийской политики.

Источниковую основу диссертации составляют как опубликованные, так и впервые вводимые в научный оборот неопубликованные документы центральных и местных органов власти России XVII-XVHI вв. На сегодняшний день наиболее значимыми для нашего исследования остаются Национальный архив Республики Калмыкия, Российский государственный архив древних актов и Архив внешней политики Российской империи МИДа Российской Федерации.

В советское время глубокое изучение архивных материалов провел В.Л. Котвич. Однако содержание этих материалов за первую половину XVII в. стало широко известно только благодаря С.К. Богоявленскому, который создал свод сведений по истории калмыков в первой половине этого столетия 71 . Анализ историографии показывает, что в исследовании отдельных периодов истории Калмыкии мы обнаруживаем явные пробелы и ошибочные суждения. Это связано не только с уровнем профессионализма или мировоззренческой позицией исследователей, но и с состоянием источниковой базы.

Архивные документы XVII в. содержат богатейший материал, который позволяет восстановить историческую картину движения калмыков на запад, эволюцию системы русско-калмыцких отношений и процесс образования ханства в составе России. Царская администрация

ЗІ пристально следила за действиями кочевников и активно развивала с ними различного рода отношения. Калмыки при движении из Джунгарии на северо-запад приходили в непосредственное соприкосновение с различными административными органами Сибири, а затем юга России. Широкое развитие канцелярского делопроизводства в русских местных и центральных учреждениях XVII в. порождало обширную переписку воеводских управлений как между собой, так и с Москвой, а также с правителями различных калмыцких улусов. Поэтому официальное делопроизводство сосредоточивалось как в Москве, так и на местах.

Широкий круг источников можно разделить на несколько видов:

К первому виду источников относятся законодательно-актовые
материалы: царские наказы и грамоты XVII в., статейные списки воевод и
посланников, императорские указы астраханским воеводам и
губернаторам, грамоты калмыцким ханам и тайшам, шертные записи и
договоры. Эти материалы позволяют рассмотреть процесс интеграции
Калмыцкого ханства в состав Российского государства, а также
подготовки и проведения мероприятий правительства по

реформированию системы управления в Калмыкии.

Большая часть архивного материала РГАДА по истории взаимоотношений России и Калмыцкого ханства была опубликована в Полном собрании законов Российской империи (1-е издание). Здесь мы находим калмыцкие шерти второй половины XVII в., договорные статьи начала XVIII в., императорские грамоты и указы, всего более 60 документов 72 . Документы и материалы Полного собрания законов долгое время оставались основной базой источников дореволюционной историографии.

В XX в. значительный круг актового материала был представлен в «Материалах по истории русско-монгольских отношений 1607 - 1636 годов», подготовленных Л.М. Гатауллиной, М.И. Гольманом и Г.И. Слесарчук под редакцией И.Я. Златкина и Н.В. Устюгова. Первая книга

32 этого сборника содержит ряд исключительно важных документов, которые в значительной мере раскрывают картину движения калмыков на запад вплоть до Эмбы и Яика (Урала), показывают отношение к этому русского правительства.

Актовые материалы XVII в. о политических связях калмыков с Россией, представленные шертными записями, отложились в результате деятельности Посольского и Сибирского приказов и сохранились в Российском государственном архиве древних актов в соответствующих фондах, а также в фонде 119 «Калмыцкие дела» 74 .

С XVIII в. в Коллегии иностранных дел отложились материалы, затрагивавшие основополагающие проблемы взаимоотношений России с Калмыцким ханством (назначения правителей, военная служба, христианизация беглых калмыков, их обустройство вблизи русских оседлых поселений и т.д.). Наибольшую важность имели императорские указы Астраханскому и Оренбургскому губернаторам, а также переписка правителей Российской империи с калмыцкими ханами и наместниками. Их содержание имеет важное значение для сравнительного анализа грамот к калмыкам, так как в них раскрывались истинные цели и подробные планы правительства.

Отдельные материалы петровского периода опубликованы в «Письмах и бумагах императора Петра I» и других сборниках 75 . Более обширная коллекция документов этого столетия представлена в «Сборнике Русского исторического общества», где опубликованы важные документы императорской канцелярии и Сената об отношениях с Калмыкией. Большинство указанных материалов «Сборника» опубликованы в конце XIX - начале XX в. Как заметил А.Б. Каменский, в силу ряда причин они мало использовались в советской историографии Калмыкии. Поэтому одной из задач является расширение исгочниковой базы проблемы путем привлечения материалов «Сборника» 76 . В целом ряде томов также опубликованы протоколы заседаний Верховного тайного

33 совета, Кабинета министров, Конференции при высочайшем дворе за 30-60-е гг. XVIII в. Наиболее значимыми стали публикации о ходе столкновений в ханстве в первой половине 1720-х годов, о судьбе поселения крещеных калмыков 77 .

Из документов Правительствующего Сената наиболее полными публикациями стали «Сенатский архив. Журналы и определения Правительствующего Сената» , в которые вошли материалы 1732, 1735, 1737, 1738 и 1739 гг. о взаимоотношениях с Дондук-Омбо, и работа А.Н. Филиппова «Журналы Правительствующего Сената за 1737 г.» 79 . Последняя содержит богатый материал о судьбе крещеных калмыков княжны А. ТайшиноЙ и о решении вопроса об отводе калмыкам мест для рыбной ловли. Анализ опубликованных нормативно-актовых источников XVIII в. предполагает обращение к фонду 119 «Калмыцкие дела» Архива внешней политики Российской империи. В работе впервые в научный оборот были введены императорские указы и грамоты 1725-1771 гг. 80

Следующий вид источников - делопроизводственная документация центральных органов власти и местной администрации. К ним относятся документы и материалы XVII в. - отчеты и доклады («статейные списки») почти всех русских посольств и служилых людей, ездивших к калмыкам; расспросные речи (различные показания пленных, беженцев и торговых людей); отчеты и донесения («отписки») царских воевод различных городов Сибири, Приуралья и Поволжья; записи приема калмыцких послов в различных русских городах и в Москве; переписка калмыцких тайшей и ханов с правительственными учреждениями России. Данные материалы позволяют изучить картину русско-калмыцких отношений, ход переговоров по проблемам привлечения калмыцких войск в войны России.

Большое число документов из Посольского и Сибирского приказов XVII в. опубликовано в сборниках «Акты исторические», «Дополнения к Актам историческим». В 5-томных «Актах исторических» интерес представляют материалы Астраханской приказной избы об участии

34 калмыков в башкирском восстании 1662-1664 гг. и разинском движении 81 . 12-томные материалы «Дополнений к Актам историческим» представлены в основном источниками Астраханского губернского архива, а также архива Г. Миллера. Первые сведения о калмыках в «Дополнениях» относятся к середине 30-х гг. XVII в. и свидетельствуют о появлении калмыков в Низовьях Волги. Особую значимость также имеет отписка астраханских воевод за 1648-1654 гг. Многочисленные документы затрагивают историю участия калмыцких войск в освободительной борьбе украинского народа второй половины XVII в., дают сведения об отношении калмыков к восстанию под предводительством С. Разина, о калмыцко-ногайских отношениях, важные материалы о кризисе 1682 г., а также дипломатические переговоры России и Польши, в ходе которых обсуждался вопрос о привлечении калмыков 82 . Эти же вопросы освещены в материалах, опубликованных в «Актах, касающихся истории Юго-Западной России» 83 .

Ряд документов опубликован в «Русской исторической библиотеке» и «Актах археографической экспедиции», содержащих сведения о взаимоотношениях с Джунгарией, о движении калмыков к Волге в 20-30-е гг. XVII в. Сведения о контактах калмыков с донскими казаками помещены в сборнике «Донские дела» 84 .

В XX в. наиболее ценные публикации архивных документов появились во второй половине века. Безусловный интерес вызывает второй том «Материалов по истории русско-монгольских отношений. Русско-монгольские отношения. 1636-1654 гг.». Опубликованные материалы свидетельствуют о событиях, связанных с передвижением больших масс ойратов на северо-запад, в район Приуралья, о сохранявшихся между торгоутами и джунгарами в 30-40-е гг. XVII в. вассальных отношениях. В этот период торгоуты проявляли активность в Западной Сибири, внутри ойратского союза усиливаются противоречия между владельцами улусов 85 .

«Материалы по истории русско-монгольских отношений. 1654-1685 гг.», посвященные связям джунгаров и хошоутов с Россией, содержат несколько важных документов об их контактах с волжскими калмыками, о появлении на Яике тайши Аблая 86 . В последнем томе «Материалов по истории русско-монгольских отношений. 1685-1691 гг.» имеются важные документы о приходе на Волгу в 1687 г. улусов Цаган-Батора и обострении отношений между Аюкой и Галданом 87 .

Отдельные сюжеты по истории калмыцко-китайских контактов, связанные с посольством Тулишена, отражены в имеющихся публикациях документов по истории русско-китайских отношений, а также в сборниках документов, посвященных истории взаимоотношений России с Китаем и государствами Центральной Азии 88 . Необходимо отметить, что опубликованы важные материалы по истории взаимоотношений калмыков с казахами и роли России в их урегулировании 89 .

В советской историографии значительная работа была проведена по сбору и публикации материалов по истории крестьянских войн XVII-XVIII вв., в которых мы находим обширные сведения об отношении к ним калмыков 90 . На Северном Кавказе были изданы сборники документов, посвященные истории взаимоотношений ряда народов с Россией. В них приведен значительный материал, свидетельствующий о роли калмыков в политике России. Материалы по истории русско-кабардинских отношений содержат значительную переписку Посольского приказа с К.М. Черкасским о походах калмыков в 1670-е годы 91 .

В ряде фондов Российского государственного архива древних актов выявлены не публиковавшиеся ранее материалы. По мнению В.В. Трепавлова, с конца первой четверти XVII в. в ногайской истории все более проявляется калмыцкий фактор. Под ударами калмыков ногаи отступали на запад, и, в конце концов, основная их масса перебралась на правобережье Волги. Смена степных гегемонов проявилась, в частности, в «переквалификации» воеводских отписок (донесений). Если во второй

36 половине XVI - первой трети XVII в. рапорты астраханских наместников подшивались в «ногайские столбцы» и затем переписывались в ногайские же посольские книги, то с середины 1630-х годов они стали числиться уже в Калмыцких делах. Между тем в Ногайских делах были выявлены материалы о взаимоотношениях калмыков с астраханской воеводской администрацией за 40-50-е гг. XVII в. Значительный интерес представляют обобщающие по своему характеру «Выписка учиненная в архиве из калмыцких дел о всех обстоятельствах, касающихся до кочевья калмыков» и серия выписок о Дербетском улусе 93 . В большом количестве документы о калмыках встречаются в монгольских, зюнгарских, особенно ногайских, кабардинских и других делах 94 . В фонде «Донские дела» отложились документы о взаимоотношениях калмыков с ногаями, башкирами и донским казачеством во второй половине XVII в. 95

В источниковую базу работы вошли делопроизводственные материалы Астраханской губернской администрации по вопросам взаимоотношений с калмыками. Некоторое число документов губернской администрации отложилось в фондах Государственного архива Астраханской области. В фонде «Астраханской приказной избы» сохранилась грамота Казанского приказа в Астрахань, свидетельствующая о реакции России на появление калмыков на Волге в 30-е гг. XVII в. В фондах губернатора имеется небольшое количество указов из Коллегии иностранных дел по вопросам взаимоотношений с калмыками, а также переписка наместника Убаши с Астраханью в 60-е гг. XVIII в. 96

В Архиве внешней политики Российской империи в фонде 119 «Калмыцкие дела» отложилась переписка по калмыцким делам Коллегии иностранных дел с Сенатом, Военной коллегией (по поводу подготовки калмыцкой конницы к походам в составе русской армии, о действиях калмыков на Дону и Лике), а также с Коммерц-коллегией (о выплатах жалованья калмыкам). К этим материалам, носившим, как правило, справочный характер, близки составленные в Коллегии иностранных дел

37 справки, промемории, экстракты и доклады для императоров, Верховного тайного совета, Кабинета министров и др.

Наиболее значимую информацию сохранили доношения Астраханского губернатора, а также других представителей местной администрации. В них включались отчеты, рапорты от лиц, посылавшихся в Калмыцкую степь с различными поручениями. Обращение к данному источнику объясняется тем, что именно в доношениях отражена ежедневная информация, поступавшая из степи.

О взаимоотношениях калмыков с соседними народами и государствами имеется немало дел в других фондах архива. В фонде 112 «Дела татар едиссанских, ембулуцких и буджацких» 98 интерес представляет «Выписка обстоятельная о эдисане и энбулуках татарах из доношений А.П. Волынского, фельдмаршала М.М. Голицына, подполковника Беклемишева и грамот из Верховного тайного совета и из рескриптов и из реляций г-на Неплюева» (1723-1728 гг.) 99 . Отдельные сведения о калмыках отложились в других фондах архива 100 .

Значительное место среди источников занимают документы специальных представителей Коллегии иностранных дел при ханах. Они составили фонд 36 «Состоящий при калмыцких делах при астраханском губернаторе» Национального архива Республики Калмыкия (к интересующему нас периоду относятся 423 дела). Уникальность этого фонда в том, что здесь отложились материалы, исходившие от органов власти и управления Российской империи и поступавшие из степи от калмыцких правителей, нойонов и простых калмыков. Здесь же копии документов отчетного характера от лиц, исполнявших в улусах различные поручения астраханской администрации, переписка с органами управления на Дону, Лике, в соседних губерниях. Кроме того, интерес вызывают материалы фонда 35 «Калмыцкая экспедиция при Астраханской губернской канцелярии», в которых имеются сведения по истории ханства в конце 60 - начале 70-х гг. XVIII в. 101 Анализ фондов НАРК позволяет

38 выделить наиболее значимые группы документов и материалов. Прежде всего, это отчеты лиц астраханской администрации, находившихся с различными заданиями и поручениями в улусах. В основе этих документов, отложившихся в основной массе в НАРК, свидетельства непосредственных очевидцев событий. На основе перечисленных выше материалов составлялись ко двору доношения астраханских губернаторов, а также лиц, имевших специальные задания от Коллегии иностранных дел. Нужно сказать, что ценность этих русскоязычных документов огромна, так как они содержали ежедневную информацию, поэтому позволяют показать наиболее детальную картину событий. Существенным недостатком материалов НАРК является их неполная сохранность.

Большой пласт информации содержат написанные на зая-пандитской письменности письма калмыцких ханов, нойонов и простых калмыков. В них мы находим объяснения тех событий, которыми была богата история XVII-XVIII вв. Наиболее значимые послания адресовались ко двору и зачастую дублировались в Астрахань. Недостатком этих документов была предвзятость авторов, относившихся порой к противоборствующим лагерям и сообщавших противоположные сведения 102 . Перекрестный анализ калмыцких писем не всегда позволяет добиться реальной картины. В этом случае большое значение приобретает группа русскоязычных документов, носивших отчетный характер.

Кроме того, в Архиве востоковедов Санкт-Петербургского отделения Института востоковедения РАН в фонде A.M. Позднеева сохранились выписки из архивных документов Астраханского калмыцкого архива за 1708-1712 гг., описание китайского посольства Тулишена 103 .

Важную информацию по теме содержат калмыцкие, среднеазиатские и китайские летописи. Еще В.Л. Котвич отмечал, что «у самих ойратов мы находим очень мало сведений об их жизни в XVII и XVIII вв. Испытанные ими превратности судьбы не способствовали сохранению исторической

39 литературы, которая, несомненно, у них существовала, и теперь о степени

ее развития можно судить лишь по немногим фактам» .

Кочевой образ жизни, отсутствие городов как культурных центров, междоусобные войны, а также столкновения с казахскими, ногайскими, башкирскими и другими феодалами, а также события, связанные с откочевкой большей части калмыцкого народа в 1771 г., привели к тому, что на территории России практически не сохранились национальные письменные источники. Например, в 1736 г. A.M. Черкасский спросил бывшего хана Церен-Дондука, проживавшего в Санкт-Петербурге, о существовании книг по истории и религии калмыков. Бывший правитель ханства лишь обещал посмотреть их среди вещей умершего к тому времени Шакур-ламы 105 . Лишь спустя 30 лет И. Кишенсков отыскал в улусах часть «древней калмыцкой истории», которую он обещал отправить в Коллегию иностранных дел 106 . В 1776 г. П.С. Паллас, широко используя калмыцкие источники, опубликовал исторические сведения о волжских калмыках. Автор сделал справедливый вывод, что последний калмыцкий хан-наместник Убаши и окружавшее его высшее духовенство во время ухода большей части своих подвластных в Джунгарию увезли с собой летопись «Древняя история» («Chondschin taka»), которая, как полагает исследователь погибла в пути.

Уцелевшие калмыцкие источники сохранились благодаря записям и переводам Г.С. Лыткина. В работе было использовано более полное издание в переводе А.В, Бадмаева. Одним из интереснейших образцов национальной литературы является сочинение «Лунный свет - история рабджамба Зая-Пандиты», более известное под названием «Биография Зая-пандиты» (краткое название; «Сарин герл»). Оно было написано примерно в 1691 г. Раднабадрой, одним из лучших учеников и последователей известного буддийского проповедника Зая-Пандиты (1599-1662 гг.). Биография содержит краткое изложение истории распространения ламаизма среди калмыков и ряд других важных

40 исторических сведений. Раднабадра излагает события в хронологической последовательности, год за годом, сообщая о деятельности Зая-Пандиты, о его разъездах по ойратским и калмыцким кочевьям 1 .

Содержание анонимной «Истории калмыцких ханов» представляет краткую историю волжских калмыков с момента прихода их в Россию и до 1771 г. В ней приведены важные сведения о деятельности Хо-Урлюка, Дайчина, Мончака, Аюки, Дондук-Омбо, Дондук-Даши, Убаши. Составителю «Истории калмыцких ханов» были известны источники монгольские, ойратские и, по всей вероятности, русские 11 . Летопись Габан-Шараба «Сказание об ойратах» (1737 г.) описывает историю прихода калмыков на Волгу"". В «Сказании о дербен-ойратах» (1819 г.) Батур-Убаши Тюменя дана достаточно полная родословная калмыцких правителей, что позволяет значительно дополнить сведения об административном устройстве ханства" 2 .

Большое значение имеют «Материалы для истории ойратов» Г.С. Лыткина, в которых автор сконцентрировал различные сведения XVII и XVIII веков, почерпнутые из указанных выше калмыцких сочинений, устных рассказов и из «Истории монгольских и туркменских ванов и гунов»" 3 .

Уделяя серьезное внимание изучению калмыцких источников, нельзя забывать и источники восточного происхождения. В работах знаменитого хивинского хана и историка Абу-л-Гази (1603-1664) «Шаджара-йи тюрк» (Родословная тюрок) и «Шаджара-йи таракима» (Родословная туркмен), написанных в 1659-1664 гг., имеются краткие сведения о ногайско-калмыцких отношениях" 4 .

Таким образом, значительный пласт новых архивных источников позволяет представить более полную и последовательную картину событий. Опубликованные русскоязычные материалы содержат обширную информацию по истории XVII-XVHI вв. Характерной чертой этих документов стало преобладание сведений о русско-калмыцких

РОССИЙСКАЯ м

ГОСудАРСТБЕнНАд 4

отношениях. Выявленные в архивах документы и матеРйта&позволяют

уточнить или изменить картину событий. Указанный круг источников является на сегодняшний день достаточным для изучения узловых проблем социально-политической истории ханства и развития русско-калмыцких отношений.

Научная новизна исследования. В диссертации проведено теоретическое обобщение истории политических взаимоотношений Калмыцкого ханства и России. Для достижения этой цели использован широкий круг как опубликованных, так и впервые вводимых в научный оборот источников, в том числе архивных документов и материалов. В результате проведенного исследования впервые:

создана авторская концепция истории взаимоотношений Калмыцкого ханства и России, включающая в себя установление русско-калмыцких посольских отношений (первая половина XVII в.), вхождение в состав России (вторая половина XVII в.) и политическую и социально-экономическую интеграцию в состав Российской империи (XVIII в.);

установлено, что в первой половине XVII в., когда русско-калмыцкие отношения были связаны с поиском калмыками территории кочевий в Западной Сибири, произошло юридическое решение вопроса вхождения калмыков в состав России;

сделан вывод о том, что фактическое вхождение калмыков произошло во второй половине столетия, когда калмыки получили кочевья в междуречье Дона, Волги и Яика, в эти же годы процесс вхождения дополнялся присоединением калмыцких кочевий на востоке от Эмбы;

показано, что важным фактором русско-калмыцкого сближения стала в первую очередь внешняя угроза Крымского ханства, в ходе совместной борьбы против которого был создан сначала военно-политический союз, а затем началась прямая военная служба калмыков России;

разработана концепция образования Калмыцкого ханства, согласно которой становление национальной государственности происходило на

42 основе развития традиционных институтов кочевого общества;

при этом освещена роль политики России, как внешнего фактора, ускорившего политогенез калмыцкого общества в XVII в. и прямо влиявшего на переход от ханской власти к институту наместничества в XVIII в.;

прослежены обширные связи Калмыцкого ханства с народами Северного Кавказа, свидетельствовавшие о важнейшей посреднической роли калмыков при продвижении России в этом регионе, и с соседними народами и государствами на востоке, прежде всего, с Китаем и Джунгарским ханством, которые не противоречили внешнеполитической стратегии России;

Показано, что основные социально-экономические проблемы
взаимоотношений ханства и России, возникшие в период хозяйственного
освоения Нижнего Поволжья и побережья Яика, привели к сокращению
территории кочевий и ограничению рыболовства калмыков;

сделан вывод о том, что калмыцкое общество в 1760-е годы находилось в состоянии социально-экономического и политического кризиса, выходом из которого национальная элита ошибочно считала откочевку на территорию бывшего Джунгарского ханства;

политико-правовой анализ актовых источников позволил осветить формирование и изменение национально-государственного статуса Калмыцкого ханства от покровительства к политической, а затем к административной автономии. В целом, этот путь соответствовал истории становления национальных и территориальных образований Дона и Левобережной Украины и знаменовал собою постепенное, но неуклонное вытеснение элементов своеобразного федерализма в пользу унитаризма рождавшейся Российской империи.

Практическая значимость работы заключается в возможном применении результатов данного научного исследования при разработке широкого круга вопросов, как истории России, так и истории отдельных народов. Основные положения его могут быть использованы при подготовке новых исследований по истории Калмыкии. Результаты исследования легли в

43 основу соответствующих разделов «Истории Калмыкии», «Калмыцкой энциклопедии», а также использованы при подготовке общих и специальных курсов, постановке семинарских занятий, научно-популярных и краеведческих изданий.

Объективная оценка событий прошлого крайне важна и для корректировки геополитических интересов Российской Федерации и проведения ее региональной национальной политики на современном этапе. Выводы и обобщения могут способствовать совершенствованию процесса национально-государственного строительства и гармонизации национальных отношений в определенной исторической перспективе.

Становление русско-калмыцких отношений в Западной Сибири в первой четверти XVII в

В XVI-XVII вв. в связи с образованием государств ряда кочевых народов изменилась геополитическая ситуация в центрально-азиатском регионе. Одним из таких народов стали ойраты, совершившие последнее великое переселение из Азии в Европу. Их владения занимали территорию от оз. Зайсан до г. Карашар на западе, ограниченную на востоке западными склонами Хангайских гор; на юге их кочевья не доходили до Турфана, Баркуля и Хами. За северными рубежами ойратских владений находились южные границы владений казахов, киргизов и других народностей, кочевавших в верховьях Иртыша и Енисея9.

Вхождение калмыков в состав Русского государства было обусловлено целым рядом политических и социально-экономических причин. Анализ положения ойратского общества показывает, что раздираемое междоусобицами оно оказалось зажатым со всех сторон, к тому же оно было изолировано от внешних рынков - китайского (восточными монголами) и среднеазиатского (Могулистаном и Казахстаном). Все попытки ойратов получить доступ к рынкам оседлых народов заканчивались неудачей. Отсутствие пастбищных резервов внутри ойратских владений толкало их правителей на путь междоусобной борьбы и внешней экспансии в сторону кочевий монгольских, казахских, киргизских, ногайских и других правителей. Таким образом, ойратское общество переживало глубокий социально-экономический кризис, связанный с нехваткой доступа к рынкам Китая и Средней Азии. Кризис проявился и в нехватке пастбищ.

Земельная теснота, военные неудачи во внутренних распрях и в период внешних столкновений толкали отдельные группы тайшей к поискам новых пастбищных территорий. Единственно доступными оставались рынки сибирских городов.

Ойраты покинули пределы Джунгарии и двинулись двумя потоками вдоль Иртыша на северо-запад, в сибирские районы Русского государства. Одну группировку составили улусы дербетов и торгоутов во главе с главным дербетским тайшей Далай-Батыром, в нее входили улусы Изенея (Иченея), Ужена и Юрикты Конаевых; другую - улусы главного торгоутского тайши Хо-Урлюка и Корсугана, а также Улчечея, Тогачея, Буярана и Дубенея. Из грамот Приказа Казанского дворца тарскому воеводе И.В. Мосальскому (1608 г.) известно о появлении первой группировки по Оми и Иртышу до г. Тары, второй - по Камышлову к Колмак-озеру11. Перемешанный состав группировок может свидетельствовать о наличии общего плана действий торгоутских и дербетских тайшей, союз которых был скреплен династическим браком: жена Далай-Батыра была сестрой Хо-Урлюка12. Возможно также, что на первых порах откочевка происходила с согласия и других ойратских правителей. Первыми шертовали в 1606-1608 гг. в сибирских городах двегруппировки ойратов - торгоуты и дербеты, названные в русских документах калмыками. Считаем, что эти события ознаменовали начало установления посольских отношений. Содержание шертей свидетельствует, что обе стороны принимали целый ряд обязательств. Прежде всего была достигнута договоренность о военной защите от казахов и восточно-монгольского Алтын-хана Шолой-Убаши (1567-1627). В свою очередь калмыцкие правители брали обязательство уплачивать дань и присылать заложников (аманатов). При этом калмыки получили разрешение кочевать по рекам Камышлову, Ишиму, Иртышу и Оми и торговать в Таре и Томске, обязались платить дань скотом. Центральное место в возникавших переговорах с ними занимал вопрос о шерти как форме присяги на верность московскому царю. Понятие шерти было довольно широким. В.Л. Котвич отмечал, что «в делах XVII в. имеются частые упоминания о том, что тот или иной ойратский владелец, обыкновенно через своих послов, «правду дал, шерть учинил», но делалось это исключительно словесно, и только иногда для приносившего шерть заготовлялся заблаговременно текст шерти, и такие шертные записи только и встречаются в ойратских делах». И далее добавлял, что «в сношениях с волжскими калмыками и с Алтын-ханом применялись шертные записи, как письменные обязательства, скреплявшиеся их подписями»13. П.С. Преображенская считает, что шерть во всех случаях означала и клятву с соблюдением религиозного церемониала, который подтверждает перед «православным» Русским государством прочность и незыблемость договора со стороны нехристианского народа или государства14. Б.П. Гуревич дополняет это мнение, доказывая, что русские власти под шертью подразумевали вхождение того или иного народа в состав России. Ойратские правители видели в шерти возможность заключения выгодного им военного союза и не хотели связывать себя какими-либо долговременными обязательствами15.

Образование Калмыцкого ханства

В изучении данного вопроса необходимо учитывать, что ойратское общество прошло в XIII-XVI вв. начальный этап политогенеза. На наш взгляд, важнейшим фактором политогенеза у ойратов Центральной Азии явилось их весьма раннее вхождение в сферу прямого или опосредствованного воздействия крупных цивилизационных очагов. Калмыки пришли в Россию с определенно сложившимися иерархическими и государственными традициями, зародившимися в ойратский период истории. Уже в середине XVII в. калмыцкое общество обнаруживало основные признаки государственности4.

М.Л. Кичиков доказывал, что калмыки пришли в степи Приуралья и Поволжья, имея давно сложившийся феодальный общественный строй, феодально-иерархические и государственные традиции. Образование Калмыцкого ханства в составе России определялось внутренними предпосылками: классовой структурой общества, борьбой за централизацию политической власти, обострением классовых противоречий, необходимостью решения территориальной проблемы. Автор признавал, что процесс складывания калмыцкой государственности облегчался тем, что встречал поддержку со стороны властей царской России, заинтересованной в использовании калмыцкого войска для нужд обороны. При этом правители Калмыцкого ханства сохраняли полную самостоятельность в управлении внутренними делами и имели некоторую, контролируемую Россией, свободу внешних сношений5.

На наш взгляд, здесь важно выявить начальный этап политической консолидации, появление главного тайши. Уже в 30-40-е гг. XVII в. достаточно четко обозначились признаки политической консолидации торгоутских улусов: выдвижение Хо-Урлюка, затем Дайчина (Шукур-Дайчина) в качестве главных правителей волжских калмыков, признание их Россией. Габан-Шараб писал, что Хо-Урлюк отдал сыновьям Ельдену и Лаузану всех покоренных ими татар, исключая своих подвластных торгутов6. Считаем, что последних он передал старшему сыну Дайчину. В источниках отмечается главенствующая роль Дайчина среди волжских калмыков: «А владеет де всеми калмыцкими улусы и алтыульскими мурзы Дайчин тайша» . Дайчин говорил ногайским мурзам, что «отец его Урлюк-тайша славен во всех ордах, а отец де его Урлюк-тайша в их землях царь, да и он де, Дайчин-тайша, вскоре учинится царь же»8. В то же время среди наследников Хо-Урлюка не прекращалась борьба за власть. По сведениям астраханских воевод, один из его сыновей, Даян-Эрке, был отравлен по приказу Лаузана неким ламой. В анонимной «Истории калмыцких ханов» и в «Сказании» Батыр-Убаши Тюменя сообщается, что Дайчин отобрал у братьев Ельдена и Лаузана подвластных ногайских татар, затем завладел их улусными людьми. После смерти отца ему перешло звание «ахалакчи тайши», то есть главенствующего тайши. Ельден с остатками подвластных людей удалился к Куку-нору10. Разгром Ельдена, по данным Г. Лыткина, произошел в 1645 или 1646 гг.11

Консолидация была связана не только с именем Дайчина. В отсутствие находившегося в Тибете старшего брата роль главного тайши выполнял Лаузан, то есть верховная власть сосредоточилась в семье Хо-Урлюка. В эти годы его владение, по данным Батыр-Убаши Тюменя, составляло 10 тыс. кибиток13. По свидетельству источников, Лаузан не всегда подчинялся брату. Например, уже в 1647 г., не подчинившись Дайчину и стремясь освободить своих арестованных людей, под Астраханью он взял «русский и ногайский полон», что вызвало обострение в отношениях с воеводой14.

Не имели былой политической самостоятельности многие тайши группировки Дайчина. Так, например, князь Абул-Газы в 1641 г. бежал в улусы Шункея и просил тайшу оказать ему военную помощь в борьбе за власть. Но тайша отказался помочь «без указу брата своего Дайчин тайши»15.

Во второй половине 1650-х годов, несмотря на все разногласия, в ханстве сохранялся институт братского соправительства. Именно поэтому русские власти в равной мере сносилось как с Дайчином, так и с Лаузаном и, вероятно, знали о существовании противоречий, возникших между братьями на почве политических разногласий16. В литературе отмечен факт наступившего раскола. В «Истории калмыцких ханов» отмечается, что Лаузан же, после длительной борьбы с братом, ушел в Тибет17. П.И. Рычков подтверждает и дополняет это сообщение: «Лаузан, поссорясь с ним (Дайчином. - А.Ц.), откочевал за Яик к реке Оре и намеревался идти к Тибету, где Далай ламы резиденция. Тогда оный Шокур находившихся под владением лаузановых калмык всех в свою власть привлек»1 .

Калмыцкое ханство в русско-турецких отношениях в годы Северной войны

Активное участие калмыцкие формирования приняли в Северной войне. Калмыцкая конница использовалась почти во всех сухопутных операциях этой войны, приняв самое активное участие во многих столкновениях со шведами. По данным К.П. Шовунова, в первые два года Северной войны в состав действующей армии от ханства было направлено до 6500 человек. Уже в 1701 г. в Москву прибыло 3-тысячное калмыцко-татарское войско, осмотр которого провел сам Петр I. В 1702 г. под Новгород был отправлен пятисотенный отряд Мунко-Темира, затем 1200 крещеных донских калмыков. В 1703 г. калмыки также находились в составе войск Б.П. Шереметева в Лифляндии9.

Свою заинтересованность в калмыцкой коннице проявил в эти годы польский король Август II, который просил Петра I «дать конницы 8 полков и 4000 калмыков»10, Калмыцкая конница привлекла к себе внимание гетмана Мазепы. В 1707 г. Аюка послал в состав российской армии 3 тыс. человек. В феврале 1709 г, по указанию Петра I к Полтаве были отправлены в сопровождении стольника И. Ефремова 3 тыс. калмыков11.

В начале века калмыки использовались в охране южных и юго-восточных границ государства. Для обеспечения безопасности этого района российские власти направили калмыков отдельными группами. Так, в феврале 1703 года к тайшам Баахану и Батырю, кочевавшим на землях войска Донского, из Москвы была послана грамота, где указывалось, что «впредь будут посланы к крымским местам, людей своих на стороне велеть держать по небольшому числу, а многим людям там быть и кочевьями жить не велено». Эта же задача была возложена и на калмыков Дербетского улуса Мунко-Темира, также кочевавших на Дону. Как писал в 1748 г. императрице Елизавете I дербетский нойон Лабан-Дондук, в 1702 г. дербеты получили повеление Петра I «кочевать при реках Волге, Доне и Яике по своей воле, где, когда похочет»12. На следующий год дербеты организовали наблюдательные посты по границам войска Донского. В середине июня этого года Мунко-Темир сообщал в Москву: «Велено против крымских и запорожских воровских казаков от тайных их приходов всякую осторожность и караулы иметь и в готовности всякой быть и я по тому указу на все четыре стороны улусных своих людей от себя посылал и в караулы от их приходов неприятельских и до ныне стоят». Всего в охранной службе на южных границах привлекалось до 5-6 тыс. человек13.

Одновременно калмыки возобновили контакты со Стамбулом и Бахчисараем. М.Г. Новолетов отмечал, что в 1704 г. в Стамбул даже было отправлено калмыцкое посольство. Вероятно, об этом договоре вспоминал позже Аюка: «У нас с Крымом был договор о мире и как завоюємся, о том про меж собою скажемся, когда Россия с Турцией начнут войну, и он (хан. 148 А. Ц.) с крымцами не будет в миру»14. Слова хана свидетельствуют о стремлении проводить внешнюю политику, совместимую с российским курсом.

В 1704 г. Иш Мехмед Ага привез в Стамбул короткое письмо, в котором подчеркивалось стремление Аюки к добрососедским отношениям. Хан обещал выполнить приказы падишаха «настолько хорошо, насколько сможет». Османский ответ, переданный в письме от великого визиря, был осторожным и умеренным. Визирь одобрил покорность Аюки, заметив, что «степень вознаграждения и выгоды от его протекции будет равна степени покорности Аюки». Аюка был призван подтвердить свою искренность мирными отношениями с крымским ханом Селим Гиреем. Письмо заканчивалось на осторожной, но многообещающей ноте: «Пусть Аллах Всемогущий вознаградит тебя успехом в службе Османскому государству». В письме Аюка впервые был назван «ханом»15.

О контактах калмыков со Стамбулом стало известно в Посольском приказе. Поэтому не случайно отряды донских казаков стали патрулировать границу с целью перехвата калмыцких послов, направлявшихся в Крым. Уже в 1705 г., по свидетельству донского атамана Л. Мартынова, между калмыками и Крымом состоялся обмен посольств16.

Вопрос о прекращении посольских контактов с Турцией и о привлечении калмыков к охране южных границ получил дальнейшее решение в договорных статьях 1708 и 1710 гг. По форме они напоминали краткие протоколы переговоров с обязательной постановляющей частью. Указанные акты продолжали серию шертей второй половины XVII в., в которых оговаривались основные моменты военной службы калмыков России. Договорные статьи, имевшие подзаголовок «О вечном и верном российскому государю со всеми улусами подданстве», четко делились на части, связанные с внешней и внутренней политикой России.

Лет пять назад активно обсуждался проект выпуска Астраханской энциклопедии. Том «Природа» успели выпустить. Том «История» сгинул в лету. Меня позвали туда и материал я подготовил. Теперь лежит в архиве. Опубликую в сети

кочевое государственное образование, существовавшее на территории Астраханского края с 50-х гг. XVII в. по 1771 г. Откочевка улусов торгоутского тайши Хо-Урлюка с территории Джунгарии на Нижнюю Волгу в 30-е гг. XVII в. положила начало новому государственному образованию. В процессе освоения территории Нижнего Поволжья калмыками, внешнеполитического взаимодействия с Джунгарским ханством и Россией формируются политическая и административно-территориальная система Калмыцкого ханства. Отношения ханства с Россией строились на основании договоров-шертей, заключаемых с астраханскими воеводами, позднее - губернаторами и носили вассальный характер - ханские войска участвовали в военных операциях России за предоставление кочевий и право торговли в российских городах. Процесс добровольного вхождения калмыков в Российское государство был закреплен шертями от 4 февраля и 30 марта 1657 г. - с этого периода началась военная служба калмыков и регулярная выдача российским правительством жалования калмыцкой аристократии. Складывание общекалмыцкой государственности и оформление ханской власти начинается в 50-60-е годы XVII в., завершившись к 70-80-м гг. XVII в. в годы правления хана Аюки. Окончательный вассалитет Калмыцкого ханства по отношению к России формируется в первой четверти XVIII в. Территорию ханства определяли границы калмыцких кочевий: на севере - по Большому Иргису - до Саратова; на юге - вдоль р. Кумы, по побережью Каспия; на востоке - до Яицкого казачьего и Гурьева городков; на западе - до междуречья Дона и Маныча. Самые ранние свидетельства о численности населения ханства относятся к 1733 г. По данным российских чиновников в ханстве насчитывалось до 300-320 тыс. чел (65 тыс. кибиток). Главой государства являлся хан из рода торгоутов, обладавший единоличной наследственной властью. Судебная власть в ханстве была представлена судом Зарго В распоряжении хана находился большой штат придворных и общеулусных чиновников: дарги (сборщики податей, управляющие финансовыми делами хана), демчеи (сборщик податей, управляющий делами улусов), бичачи (писцы), элчи (посланцы), бодогчеи (судьи). Войско ханства, формировавшееся ополчением подвластного населения улусов, делилось на конные полки - сотни - полусотни.

В административном плане ханство делилось на улусы , аймаки и хотоны, имевшие свой аппарат управления. Улусы Калмыцкого ханства делились на большие (уделы) и малые (наследственные), имевшие этнические названия (Цохоровский). В первой четверти XVIII в. существовало три удела, делившиеся по традиционному для монголов военно-административному принципу: на левый (Зюновский), центральный (Ханский) и правый (Баруновский). Крупнейшим уделом являлся Ханский удел - владение правителя, в который входили Эркетеневский, Багутовский, Цохоровский, Кобен-Ноюновский, Хабучиневский, Баруновский улусы, улусы Больших и Малых зюнгаров. В Зюновский удел входили Кереитский, Цаатановский, Ногайский улусы. В Баруновский удел входили улусы хабучинов, барунов и хошоутов.

Социальная структура калмыцкого общества включала привилегированное сословие (нойоны, зайсанги , духовенство) и простолюдинов (албату, абганеры кеточинеры , шабинеры ).

Основой хозяйственной жизни населения Калмыцкого ханства было экстенсивное скотоводство, вспомогательную функцию выполняли рыболовство и домашнее ремесленное производство.

Результатом формировавшихся на протяжении XVIII в. политических, административно-территориальных, религиозных противоречий между элитой Калмыцкого ханства и российским правительством становится откочевка в январе 1771 г. значительной части улусов ханства (30909 кибиток - 70% населения) во главе с наместником Убуши на территорию Синьцзянской провинции Китайской империи. Указом Екатерины II от 19 октября 1771 г. Калмыцкое ханство было ликвидировано.

Лит.:

Батмаев М.М. Калмыки в XVII - XVIII веках. События, люди, быт. Элиста: Джангар, 1993.

Цюрюмов А.В. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы политических взаимоотношений. Элиста, Джангар, 2007